Все мы ищем счастья. И этим, наверное, ничем не отличаемся от тех, кто жил раньше нас. Поэтому не будет странным обратиться за советом к римскому сенатору и поэту Луцию Аннею Сенеке, жившему 2000 лет тому назад. На его глазах на рубеже великих эпох рушился старый мир, и под его обломками оказывались погребены многие надежды и мечты. Жизнь Сенеки была невозможна без философии; и для него это был стоицизм. И по сей день трудно найти более глубокое и более практичное учение. Философия здесь становится огнем, в котором все беды, невзгоды, удары и дары судьбы переплавляются в мудрость и опыт. Страдания преобразуются в счастье. Хотя это очень нелегко.

Сегодня философия рождается из текущей жизни и отражает все ее условности, мелочи, обыденность. У стоиков наоборот — жизнь рождается из философии, становясь возвышенной и очищаясь. Почти всю свою жизнь Сенека провел в Риме при Калигуле, Клавдии, Нероне, пытаясь хоть как-то смягчить их нравы. Его несколько раз приговаривали к смерти. Но он оставался при дворе, пытаясь выполнить свой долг гражданина и философа.

Долог путь наставлений, краток и убедителен путь примеров.

 

Душу непреклонную, благородную, высокую можно назвать не иначе, как Богом, нашедшим приют в теле человека.

 

Главнейшая наша задача должна заключаться в том, чтобы мы не следовали, подобно скоту за вожаками стада, чтобы мы шли не туда, куда идут другие, а туда, куда повелевает долг.

 

Повторяю, Бог сам заботится дать повод для свершения мужественных и смелых деяний тем, кого хочет видеть достигшими высшей чести; а для этого им необходимо столкнуться с трудностями. Кормчий познается во время бури, воин во время битвы.

 

В каждом деле смотри на цель и откажешься от всего лишнего.

 

Живи с людьми так, будто на тебя смотрит Бог, говори с Богом так, будто тебя слушают люди.

 

Добродетель ты встретишь в храме, на форуме, в курии; она на передовом посту защищает городские стены; она покрыта пылью; у нее загорелое лицо и мозолистые руки.

 

Велик тот человек, кто глиняной утварью пользуется как серебряной, но не менее велик тот, кто серебряной пользуется как глиняной.

 

Наша беда не приходит извне: она в нас, в самой нашей утробе.

 

Кто не знает, в какую гавань плыть, для того не бывает попутного ветра.