Буддхачарита

Жизнь Будды

 

Поэма в трех частях

 

Публикуется по изданию:

Памятники мировой литературы. Творения Востока. Асвагоша. Жизнь Будды.

Перевод К. Бальмонта

М., М. и С. Сабашниковы, 1913 г.

 

3 ЧАСТЬ

 

17. СВИТА

Главу склонивши, Бимбисара Раджа
Учителя просил принять в подарок
Бамбуковую рощу, Будда принял,
При этом безглагольность сохранил.
Царь, смысл поняв, склонился пред Высоким
И отбыл в свой дворец, а Чтимый миром
Пошел, великим окружен собраньем,
Чтоб отдохнуть в бамбуковом саду.
Здесь всех живущих обращал он к правде
И возжигал для всех лампаду мысли,
Установлял верховного он Браму
И жизнемудрых точно подтверждал.
А в это время Асваджит и Вашпа,
С спокойным сердцем и храня безгласность,
Вошли в тот пышный город Раджигригу,
Настало время пищи попросить.
Достоинством и мягкостью движений
Те двое были в мире несравненны,
Владыки и владычицы, их видя,
Возрадовались в ласковых сердцах.
И те, что шли, остановились молча,
Что были впереди, те подождали,
Что были позади, те поспешили,
И каждый на двоих смотрел светло.
И меж учеников неисчислимых
Один великой славой окружен был,
Он назывался в мире Шарипутра,
На тех двоих с восторгом глянул он.
Изящество движений их увидя,
В движеньях их покорственные чувства,
Достоинство размерного их шага,
Поднявши руки, он их вопросил:
"В летах вы млады, в лике же достойны,
Таких, как вы, не видывал я раньше.
Какому послушаете закону"
И кто учитель ваш, что вас учил"
И в чем ученье" Что вы изучили"
Прошу, мои сомненья разрешите".
Один из Бхикшу, радуясь вопросу,
Приветственно-охотно отвечал:
"Всеведущий рожден в семье Икшваку,
Что меж людей и меж Богов есть первый,
Единый он - великий мой учитель.
Я юн, и солнце правды лишь взошло,
Смогу ли изложить его ученье"
Глубок в нем смысл, для пониманья труден,
Но ныне, сколько скудость мне дозволит,
Его я мудрость вкратце изложу:
Все то, что есть, исходит из причины.
И жизнь и смерть разрушены быть могут,
Как действие причины. Путь же - в средстве,
Которое он четко возвестил".
И Упатйшия, рожденный дважды,
Сердечно то воспринял, что услышал,
Всю мнимость чувства стер с себя, и оком
Увидевшим он восприял Закон.
Причинность достоверную он понял,
Всей мудростью не-самости проникся,
Туман несчетных малых смут содвинул:
Отбросишь мысль о "Я" - нет больше "Я".
Коль Солнце встало - кто ночник засветит"
И стебель срежь - цвет лотоса с ним срезан,
Так стебель скорби словом Будды срезан,
Скорбь не взрастет, и Солнце шлет лучи.
Пред Бхикшу преклонился он смиренно,
Пошел домой. А Бхикшу, подаянья
Собравши, в сад бамбуковый вернулись.
Придя домой с сияющим лицом,
Являл вид необычный Шарипутра,
Мадгалиайяна, ему содружный,
Что был равно ученостью прославлен,
Его увидя, ласково сказал:
"Я замечаю, лик твой необычен,
Как будто весь твой нрав переменился,
Ты счастлив, ты владеешь вечной правдой,
Не без причины эти знаки все".
И тот ответил: "Совершенный молвил
Слова, каких еще не раздавалось".
И повторил он возвещенье правды,
И тот, другой, узрел душой Закон.
Когда давно посажено растенье,
Оно приносит плод свой благотворный,
И если в руки дашь кому лампаду,
Был в темноте, но вдруг увидит он.
Внезапно так уверовал он в Будду,
И оба к Будде тотчас устремились,
И двести пятьдесят за ними верных.
И Будда, их увидя, возвестил:
"Отмечены те двое, что приходят,
Меж верных возноситься будут ярко,
Один своею мудростью лучистой,
Другой же чудотворностью своей".
И гласом Брамы, нежным и глубоким,
"Благословенен ваш приход", - сказал им.
"Здесь тихая и чистая обитель, -
Сказал он, - ученичеству - конец".
Тройной в руках у них явился посох,
Сосуд с водой пред ними появился 31.,
Мгновенно каждый принял постриженье,
Их лик был словом Будды изменен.
Те два вождя и верная их свита,
Принявши завершенный облик Бхикшу,
Простертые, пред Буддою упали
И, вставши, сели около него.
В то время был мудрец, рожденный дважды,
Он Ведающий звался, Агнидатта,
Прославлен был и завершен он в лике,
Богат, имел достойную жену.
Но бросил это все, ища спасенья,
И сделался отшельником молельным.
Близ башни шел он - Башни Многодетской, -
Внезапно Сакью Муни увидал.
Блистателен был ликом Сакья Муни,
Как вышитое знамя храмовое.
Почтительно к Высокому приблизясь,
Он, приклонясь к его ногам, сказал:
"О, долго я сомненьями терзался.
Когда б ты восхотел возжечь лампаду!"
И Будда знал, что тот, рожденный дважды,
Чистосердечно правый путь искал.
Приветливым он голосом промолвил:
"Искателя приход благословенен".
Устав благой был обнят ждущим сердцем,
И Будда изъяснил ему Закон.
Мудрец был после назван Многоведец.
Он раньше говорил: "Душа и тело
Различны", говорил: "Одно и то же",
Есть "Я", и также место есть для "Я".
Теперь свои ученья он отбросил.
И лишь узрел, что скорбь все громоздится,
И правила узнал, как скорбь исчерпать,
Дабы освобождения достичь.
Превратность лика - шаткая опора,
В хотеньи жадном - дикость смутных мыслей,
Но, если это сердцем отодвинешь,
Нет ни друзей, ни недругов ни в чем.
И если сердце жалостью согрето
И ко всему с благим идет волненьем, -
И ненависть, и гнев тогда растают,
Есть равновесье светлое в душе.
Соотношеньям доверяясь внешним,
В уме взметаешь призрачные мысли,
Но мыслью эти тучи разгоняешь, -
Болотный огонек бежит ее.
Ища освобожденья, погасил он
Неверное хотение, стремленье,
Но сердце беспокойное дрожало,
Как в ветре гладь воды приемлет рябь.
Затем, войдя в глубины размышленья,
Покоем покорил он дух смущенный,
И понял он, что "Я" не существует,
Рождение и смерть - лишь тень одна.
Но выше был бессилен он подняться,
Исчезло "Я", и все с ним потонуло.
Теперь же факел мудрости зажегся,
И мрак сомненья, дрогнув, побежал.
Он явственно увидел пред собою
Конец того, что было бесконечно,
И десять разных точек совершенства 32.,
Разочаровавши тьму, он сосчитал.
Убиты десять зерен огорченья,
Еще однажды к жизни он вернулся,
Что должен был он сделать, то он сделал
И посмотрел Учителю в лицо.
Он отстранил три жгучие отравы,
Неведенье, хотение и злобу,
Три восприял сокровища в замену,
То - Община, и Будда, и Закон.
И к трем ученикам пристало трое,
Как три звезды в тройном звездятся Небе,
И троезвездье, в ярком повтореньи,
Служило Будде, Солнцу между звезд 33.

 

18. ЩЕДРЫЙ

Был в то время некий благородный,
Имя чье - Друг Бедных и Сирот,
Был богат он свыше всякой меры
И в щедротах был неистощим.
С Севера пришел он, из Кошалы,
И гостил у друга своего,
Имя чье хранит преданье - Чула.
Услыхав, что Будда в мир пришел,
Что живет в бамбуковой он роще,
Что блестящи качества его,
В ту же ночь отправился он в рощу
И пред ликом Светлого предстал.
Совершенный знал, кто прибыл в рощу,
Видел сердце чистое его
И, его по имени назвавши,
Ласково с ним так заговорил:
"Радуясь правдивому Закону,
С сердцем кротким к веденью стремясь,
Победив желание дремоты,
Ты пришел явить почтенье мне.
Так как мы увиделись впервые,
Я свое ученье изложу
И тебя приветствую достойно,
Видя светлый плод твоих заслуг.
В ряде предыдущих воплощений,
Корень блага твердо посадив,
Ты взрастил растенье ожиданья,
И оно блестяще расцвело.
Услыхавши ныне имя Будды,
Ты душой своей возликовал,
Ибо ты сосуд для правосудья,
Скромный в духе, ты изящно-щедр.
Ты в делах обильно благотворен,
Помощь тем, кто помощи лишен,
Именем владеешь знаменитым,
И заслуга в нем свершенных дел.
Ты свершаешь, повинуясь сердцу,
И за то, что щедро ты даешь,
От меня, как дар, прими Нирвану,
Щедрый дар Безветрия души.
Мой устав исполнен благодати,
Может он спасать от злых дорог,
Изводить из спутанностей жизни,
Человека в Небо возводить.
Все же не желай восторгов Неба,
Их искать - великое есть зло,
Ибо в возрастании хотенья,
Как попутный призрак, скорбь растет.
Укрепись в искусстве отреченья,
Не ищи, не жаждай, не хоти,
В том отрада тихого покоя,
Ясный смысл Безветрия души.
Смерть, болезнь и старость - это боли,
Троекратность скорби мировой.
Мир поняв, мы устраним рожденье,
Дряхлый возраст, и болезнь, и смерть,
Человек наследует в рожденьи
Дряхлый возраст, и болезнь, и смерть,
И когда он вновь родится в Небе,
К этому же там он приведен.
Нет ни для кого там продолженья,
Если ж нет, то в этом самом скорбь,
А когда ты преисполнен скорби,
В этом нет "доподлинного Я".
Если же восторг без продолженья
Есть не "Я", а только скорбь одна,
В этом только скорбь повторной скорби,
Накопленье новое скорбей.
Истреби же эту скорбь, в том радость,
Путь к тому - спокойствие души.
Мир, по существу, всегда тревожен,
Корень пытки в этом вижу я.
Чтоб ручей не видеть в истеченьи,
Наложи печать на самый ключ.
Пусть ни жизнь, ни смерть тебя не тронут,
Этих двух враждебных не желай.
Загляни глубоко в мир обширный,
Ты увидишь дряхлость, смерть, недуг,
Мир объят пожаром всеохватным,
Пепелище, где ни посмотри.
Видя это вечное томленье,
Мы должны стремиться к тишине,
Слитны быть в одном великом Сердце,
В светлую Обитель отойти.
Пусто все! Нет "Я"! Для "Я" нет места!
Этот мир - создание мечты,
Мы - нагромождение осадков,
Мы - переплетение семян".
Благородный, слыша это слово,
Первой грани святости достиг,
Осушил он море жизнесмерти,
И осталась капля лишь одна.
В стороне от общества людского,
Погашая вспышки всех страстей,
Он достиг безличных состояний,
Тучи тьмы разъялись перед ним.
Так, порой, летит осенний ветер,
Разгоняет в небе облака.
И достиг он истинного зренья,
Заблужденья прочь толпой ушли.
Размышлял о мире он глубоко.
Этот мир не сотворен Творцом,
Ишвара не есть его причина,
Но не беспричинен этот мир.
Если б мир был Ишварою создан,
Если б был Творцом он сотворен,
Не было б ни старых в нем, ни юных,
Не было бы после, ни теперь.
Не было б пяти дорог рожденья,
Перевоплощения в мирах,
И когда б, однажды, кто родился,
Он бы уж разрушиться не мог.
Не было бы скорби и злосчастья,
Не было б ни зла здесь, ни добра,
Ибо то, что чисто и не чисто,
Все бы исходило от Творца.
И когда бы мир Творцом был создан,
Речь о том бы вовсе не велась,
Ибо сын отца всегда признает
И с почтеньем говорит "Отец".
Люди, угнетаемые горем,
На него б не поднимали бунт,
Самосуществующему только б
Отдавали дань любви сполна.
Если б было так, все было б ясно,
Виден был бы всем исток всего,
Одного бы Бога почитали,
И других бы не было Богов.
И когда бы Ишвара Творцом был,
Не был бы он в самобытии:
Ибо если б ныне был Творцом он,
Должен был бы быть Творцом всегда.
Самосуществующим бы не был,
Ибо в нем бы замысел дрожал.
Если же без замысла он был бы, -
Был бы он как малое дитя.
И во всем, что живо, скорбь и радость,
Если причиняет их Творец, -
Значит, любит он и ненавидит,
Самобытия здесь вовсе нет.
И когда б Творец все создал, -
Делать ли добро иль зло тогда,
Было б совершенно безразлично,
Все тогда его, и все есть в нем.
Если ж рядом с ним другой есть кто-то,
Значит, он не есть конец всего.
Помысл о Творце отбросить надо,
Сам опровергает он себя.
Если скажем мы: Само-природа
Есть Творец, - ошибочно и то: 34.
Что не из чего не истекает,
Истеченье как же даст оно"
Между тем кругом все в мире связно,
Из причин и следствий все идет,
Как растут из семени побеги:
Довод отвергает сам себя.
Не само-природой все возникло.
Если ж скажем - все через нее,
Все б она собою наполняла,
Нечего бы делать было ей.
И само-природа, как понятье, -
Ежели понятье примем мы, -
Исключает видоизмененья,
В мире ж все меняется везде.
Раз само-природа есть причина,
Что ж освобожденья нам искать"
Сами мы владеем той природой,
Жизнь и смерть претерпим без борьбы.
Ибо если кто освободится,
То само-природа, вновь и вновь,
Выстроит ему беду рожденья.
Слепота ли зрение родит"
Видим дым, - мы знаем: есть и пламень,
Действие с причиной суть одно,
И само-природа, неразумье,
Разум, не могла бы сотворить.
Если видим чашу золотую,
Вся она из золота сполна.
И само-природу, как источник,
Видя мир, должны отринуть мы.
Если время есть причина мира,
Вольности напрасно нам искать:
Постоянно время, неизменно,
Промежутки должно претерпеть.
Как в рядах Вселенной нет пределов,
В промежутках времени - в мирах -
Нет границ, и нет им остановки,
В тех морях лишь можем мы тонуть.
Если "Я" вселенское - причина,
Мировое "Я" - Творец миров,
Радостью б одно другому было,
Лишь одна б приятственность была.
В этом мире не было б злой Кармы,
Наши же деянья создают
Доброе сплетение и злое, -
Ложен довод мирового "Я".
Если скажем мы -
Творца нет вовсе,
Вольность - бесполезная мечта:
Если все собою достоверно,
Что ж пытаться это изменять"
Между тем различные деянья
В мире и дают различный плод,
Значит, все исходит в этом мире
Из одной причины иль другой.
Не Ничто - причина всех явлений,
Есть и дух, и убыль духа есть;
Все - в связи причинности законной,
Неразрывна цепь, звено к звену".
Благородный, слышавший то слово,
В сердце ощутил лучистый свет.
Построенья правды он воспринял,
Мудрость в сочетаньи с простотой.
Укрепившись в истинном Законе,
Низко перед Буддой преклоняясь,
Он благоговейно сжал ладони
И его смиренно стал просить:
"В Шравасти живу я, край богатый,
Там царит покой и тишина,
Прасэнаджит - царь страны той мирной,
Род его зовется родом Льва.
Это имя всюду знаменито,
Славен он вдали, как и вблизи.
Там желаю я найти Обитель
И молю тебя ее принять.
В сердце Будды - это твердо знаю -
Предпочтений нет; не ищет он,
Где бы отдохнуть; но эту просьбу
Не отринь во имя всех живых".
Будда, зная, что владело сердцем,
Побудившим эту речь держать,
Видя помысл чистый милосердья,
Молвил благородному в ответ:
"Истинный Закон теперь ты видел,
Сердце безобманное твое
Любит щедрость, зная, что богатство
Шатко и к нему не нужно льнуть.
Если кладовая загорелась,
То, что ускользнуло от огня,
Мудрый отдает другим охотно,
Не держась за шаткое добро.
Лишь скупец хранит его тревожно,
Все его боится потерять,
Позабыв закон непостоянства,
В смертный час теряя разом все.
Время есть для щедрости и способ,
Как есть время в бой идти бойцу,
Человек, способный быть щедротным,
Сильный и способный есть боец.
Тот, кто щедр, любим везде и всеми,
В имени его широкий свет,
Дружбу с ним благие ценят сердцем,
В смертный час он полон тишины.
Он не знает боли угрызений,
Не терзает жалкий страх его,
Демоном не может он родиться,
Призраком не будет он бродить.
Из щедрот - цветок произрастает,
Милосердье - золотистый плод,
Между кем бы щедрый ни родился,
Светлый след его идет за ним.
До бессмертной доходя дороги,
Мы ведомы щедростью былой,
Восьмикратный путь воспоминанья
Озирая, радуемся мы.
Любящий и щедрый, отдавая,
Что имеет, гонит тени прочь,
Устраняет жадное желанье,
Копит мудрость зрячую в душе.
Щедрый человек нашел дорогу,
Чтоб достичь конечного пути:
Кто взрастит растенье, тень имеет,
И Нирвана щедрому дана.
Отдавая платье - мы красивей,
Разлучаясь с пищей - мы сильней.
Основавши тихую обитель,
Над цветком мы видим спелый плод.
И дают не все красиво-щедро:
Так дают, чтоб радости найти,
И дают, чтоб получить сторицей,
И дают, чтоб славу приобресть,
И дают, чтоб счастье ведать в Небе, -
Но давая, ты даешь не так:
Истинная щедрость вне расчетов,
Ты, давая, просто лишь даешь.
Что задумал, сделай это быстро!
Бродит сердце, если ждет чего,
Но, когда глаза открыты благу,
Сердце возвращается домой!"
Благородный принял поученье,
Добрым сердцем просветлел еще,
Друга своего позвал в Кошалу,
Высмотрел пленительный там сад.
Князь наследный Джэта был владельцем,
В роще были чистые ключи.
К князю во дворец пришел спросить он,
Не продаст ли эту землю он.
Князь ценил тот сад необычайно,
Не хотел сперва его продать,
А потом сказал: "Коли покроешь
Золотом весь сад, - бери его".
Благородный, в сердце восторгнувшись,
Золотом стал землю покрывать.
Джэта же сказал: "К чему ты тратишь
Золото, - ведь сад я не отдам".
Щедрый отвечал: "Не дашь" К чему же
Ты сказал - все золотом покрой""
Спорили они и препирались,
Наконец отправились к судье.
Между тем в народе говорили:
"Щедрости такой примера нет".
Джэта знал, что в щедром чисто сердце,
И спросил: "Что здесь задумал ты""
Тот сказал: "Хочу создать Обитель.
Чтобы Совершенному отдать".
Князь, едва услышал имя Будды,
Тотчас озаренье получил.
Золота он взял лишь половину,
Чтоб в Обитель часть свою внести:
"Пусть - земля твоя, мои -деревья,
Я деревья Будде отдаю".
Так и согласились, стали строить,
Строили и день они и ночь,
Высоко хоромина взнеслася,
Как дворец, один из четырех.
Вымерены были направленья,
Правильность их Будда подтвердил.
Диво несравненное сияло,
Совершенный в свой уют вошел.
С ним вошли все верные толпою,
Не было поклонов службы там.
Лишь одно богатство в нем сияло:
Золотом горела мудрость в нем.
Щедрый же снискал свою награду,
Кончив жизнь, взошел на Небеса,
Сыновьям и внукам оставляя
Поле плодотворное заслуг.

 

19. СВИДАНИЕ

Будда был в стране Магадха,
Он неверных обращал,
Он Законом единичным
Соглашал различность душ.
Изменяя словом мудрым,
Души вел он к одному:
Так, когда восходит Солнце,
Звезды тонут все в заре,
И, покинув Раджагригу,
Пятигорный этот град,
Он пошел с учениками,
Верных тысяча с ним шла.
Он пошел с толпой великой
До Нигантхи до горы,
Что вблизи Капилавасту,
Там к решенью он пришел.
Он замыслил благородно
Приготовить светлый дар,
Приготовить дар молельный
Для родителя-царя.
А учитель и советник
Должных выслали людей
И направо, и налево,
Чтобы Будду увидать.
Вскоре Будда был увиден,
Точно высмотрен был путь,
Тотчас вестники вернулись
С этой вестью во дворец.
"Бывший долго так в отлучке,
Чтобы светоч обрести, -
Получивши озаренье,
К нам царевич держит путь".
Царь обрадован был вестью,
И с блестящей свитой он,
Окруженный всею знатью,
Вышел сына повстречать.
И, неспешно приближаясь,
Будду издали узрел,
Красота его сверкала,
В ней удвоенный был блеск,
В средоточии великой
Кругом сомкнутой толпы
Был он словно вышний Брама
На превышней высоте.
Царь покинул колесницу
И с достоинством пошел,
Сердцем мысля и тревожась,
Так ли делает он все.
Красоту родного видя,
В тайне сердца ликовал,
Все же слов, достойных мига,
Не нашли его уста.
И о том он также думал:
"Я в слепой еще толпе,
Сын же мой великий Риши, -
Как мне с ним заговорить""
Также думал он, как долго,
Как давно уж он желал
Этой встречи, что случилась
Неожиданно теперь.
Сын его меж тем, приблизясь,
Сел, молчание храня,
В совершенство облеченный,
Не меняяся в лице.
Так мгновенья истекали,
И один перед другим,
Хоронили чувства оба,
И с тоской подумал царь:
"Как он делает печальным
И безрадостным меня,
Сердце ждавшее - пустыня,
Был родник - и где родник"
Я похож на человека,
Что давно искал воды,
И ручей увидел светлый,
Подошел - и нет ручья.
Так теперь я вижу сына,
Те же, прежние, черты,
Но душой как отчужден он,
В лике, весь он, как взнесен!
Сердце он явить не хочет,
Чувства спрятал он свои,
Он сидит как не сидит там,
Пред иссохшим я руслом".
Отдаленно так сидели,
Мысли билися в уме,
Их глаза вполне встречались,
В сердце ж радость не зажглась.
Так смотрели друг на друга,
Как мы смотрим на портрет,
О далеком вспоминая,
Чью лишь тень здесь видит взор.
Мыслил царь: "О ты, который
Должен был бы быть царем,
Мог бы целым царством править,
Молишь пищи тут и там!
Что за радость в этой жизни"
В ней какая ж красота"
Тверд и прям, как Златогорье,
Весь как солнечный восход,
Царь быков, в походке твердой,
И бестрепетный, как лев, -
Но лишен почета мира,
Просишь милостыню ты!"
Дух отца открыт был Будде,
Он любил его как сын,
И, чтоб дух его подвигнуть
И жалея весь народ, -
Он явил свою чудесность,
В средний воздух был взнесен,
И рукой Луны касался,
И до Солнца досягал.
И ходил он по пространству,
Изменял различно лик,
Разделял на части тело,
Вновь его соединял.
Шел по водам, как по суше,
Был в земле он как в воде,
И сквозь каменные стены
Без помехи проходил.
Справа, слева, он из бока
Огнь и воду изводил.
Царь был в радости великой
И не думал как отец.
И, воссев на лотос пышный,
Как на царственный престол,
Для отца из высей светлых
Будда выявил Закон:
"Знаю царское я сердце,
И любовь и память в нем,
Но да будут узы сердца
Вмиг разъяты у него.
Пусть не думает - о сыне,
Прибавляя к скорби скорбь.
Но услышь, что сын твой молвит
О молельности тебе.
Я молитвенную пищу
Моему принес отцу.
Царь, прими: такого яства
Сын отцу не приносил.
Путь росистый указую,
Это нежная роса,
Этот путь ведет к бессмертью,
Чрез рожденья и дела.
Дело к делу, сочетаясь,
Вырастают в долгий путь.
Как же тщательно должны мы
Делать добрые дела!
Как заботливо нам нужно
Со звеном сплетать звено!
В смерти дух один уходит,
Лишь в делах найдет друзей!
Ввихрен в омут этой жизни,
В пять больших ее дорог,
В колесе вращаясь мощном,
Три разряда дел творишь 35.,-
Три разряда дел приводят
К трем рождениям в мирах:
Зверь, иль призрак, или демон -
Силой страсти рождены.
Силой должного старанья
Слово с телом укроти,
День и ночь - не в смуте будут,
А в молчании ума.
Только в этом смысл конечный,
Правды жизни - нет иной.
Так! Три мира только пена,
Накипь в море в час грозы.
Хочешь ведать наслажденье"
Приближать его к себе"
Так к четвертому рожденью
Приготовься делом ты.
Человеком ты и Дэвой
Чрез рожденье воплощен,
Все же пять путей великих -
Как неверность звезд ночных.
Если даже для небесных
Путь назначен перемен, -
Как же ведать человеку
Постоянство на земле.
Самосдержанность - есть радость
Между радостей земных!
Лишь Нирвана верный отдых,
То -Безветрие души!
Пять услад, что ищем в чувствах,-
Путь опасностей и смут,
Мы живем среди восторгов
Как с отравною змеей.
Мудрый видит мир горящим,
Мир - и вкруг него пожар.
Не узнает он покоя,
Не изгнавши жизнесмерть.
В месте том, где хочет мудрый
Дом свой верный основать,
Нет оружья, нет орудий,
Нет слонов и нет коней.
Там не мчатся колесницы,
Не идут ряды солдат.
Победив свое желанье,
Все ты в мире победил.
Победивши мрак незнанья,
Целый мир ты озарил.
Во вселенной, озаренной,
Нужно ль что еще искать"
Раз узнав источник скорби,
Затопчи ее исток,
И, идя дорогой верной,
От рождений волен ты".
Чудотворность сына видя,
Был обрадован отец,
Но, услышав слово правды,
Был он в радости двойной.
Стал сосуд он совершенный,
Чтоб принять в себя Закон,
И, сложив свои ладони,
Восхваленье произнес:
"Сколь поистине волшебно!
Свой обет ты завершил.
Светлый замысел исполнен,
Скорбь превзойдена тобой.
Сколь поистине волшебно!
Сердце плакало мое.
Но теперь та боль исчезла,
Лишь оставив светлый плод.
Сколь поистине волшебно!
Срезал ныне колос я,
Что посеян был рукою,
Волей сына моего.
Было правым то решенье -
Сан царя с себя сложить,
Было правым то стремленье -
Покаяние принять,
Было правым то желанье -
Связь семейную порвать,
Было правым то воленье -
Отказаться от любви.
Риши древние напрасно
Похвалялись, не дойдя,
Ты ж дошел до светлой грани,
Все, что нужно, совершил.
И, снискав покой желанный,
Ты покой несешь другим.
Мощный силой состраданья,
Избавляешь всех живых.
Если б ты с людьми остался,
Сохраняя царский сан, -
Как могла бы избавленье
Получить моя душа"
Был бы царь ты справедливый,
Но Закон бы не явил.
Узы смерти и рожденья
Ты бы нам не разрешил.
Но, избегнув жизнесмерти,
Воплощенья победив,
Всем живым ты путь означил,
Нежной блещущий росой.
И, явивши власть над чудом,
Силу мудрости явив,
Жизнесмерть сразив, вознесся
Над Богами и людьми.
Ты царем бы правосудным
Был, свой царский сан храня, -
Но тогда б такой вселенской
Благодати не достиг".
Восхваления закончив,
Он, в молитвенной любви,
Царь, отец, пред светлым сыном
Преклонился до земли.
Весь народ, все люди царства,
Светлый тот Закон поняв,
Видя Будду-чудотворца
И почтительность царя, -
Проникаясь просветленьем
И молельно руки сжав,
Совершенного почтили,
Преклоняясь до земли.
Мысли сильные в них были,
Жизнь мирская в них прешла,
Все исполнились желаньем
Бросить тесные дома.
Много знатных, много видных,
Бросив дом блестящий свой,
К верной Общине пристали,
Чтоб обнять Закон сполна.
Ананда, Тимбила, Нанда,
Анурудха, все пришли,
Чтобы стать учениками
Будды, давшего Закон.
За одним другой и третий,
Обращенным нет числа,
Приходил отец за сыном,
Видя верные врата.
И когда настало время
Подаянья попросить,
Будда входит в пышный город,
И царевич узнан в нем.
Песнь хвалы и песнь восторга
С края к краю раздалась:
"Он вернулся к нам, Сиддхартха,
Просветленный, он пришел!"
Стар и мал столпились, смотрят,
Окна, двери, всюду глаз,
Он идет, сияя светом,
Лучезарной красотой.
Лик его, в одежде скромной,
Словно Солнце в облаках,
И внутри и вне он светит
Как один священный блеск.
Все смотрели и дивились,
В сердце радость с сожаленьем,
Что как жертва он идет.
С этой бритой головою,
Темный выбравши покров,
Очи светлые потупя,
Безыскусственно идя.
"Посмотрите! Посмотрите!
Здесь бы нужен балдахин!
Он драконом мог бы править,
А во прахе он идет!
Держит чашу подаяний,
Мог бы меч держать в руке,
Мог бы он врага любого
Победить и покорить!
Мог бы женское он сердце
Красотою услаждать!
Мог бы яркою короной
Возноситься над толпой!
Красота мужская скрыта,
Сердце ведает узду,
Не подступит вожделенье,
Блеск наряда брошен прочь!
Пять восторгов правят миром,
Он отбросил пять услад,
И любимую супругу,
И дитя оставил он!
Возлюбив уединенье,
Он блуждает без друзей,
И скорбит супруга горько,
Долго длится ночь вдовы!
Измененного увидев
Как отшельника его,
Плачет, любит, вспоминает,
Плачет вместе с ней дитя!
А когда он в мир родился,
Были знаменья на нем,
Должен был он приношенья
С четырех принять морей!
Он к чему ж пришел в скитаньях"
Предвещаний всех слова
Были ложны и напрасны.
Или есть величье в том""
Так в запутанных реченьях
Говорил один с другим,
Но спокойно Совершенный
Путь бесстрастный совершал.
Ко всему с любовью равной,
Одного душой хотел -
Избавления всем людям
От несущих скорбь страстей.
Этот замысел лелея,
В город нищим он вошел,
Чтобы дать векам грядущим
Отречения пример.
Принял все он без различья,
Дал богатый, дал бедняк -
Чашу нищую наполнил
И в пустынность отошел.

 

20. ОБИТЕЛЬ

Властитель мира, обративши
Несчетный люд Капилавасту,
С великою толпою верных,
В Кошалу путь направил свой, -
Туда, где царь жил Прасэнаджит
И где Обитель Джэтавана
Теперь совсем была готова,
Хоромы убраны вполне.
В садах ключи и водометы,
Цветут цветы, плоды сверкают,
У влаги редкостные птицы,
И пенье птиц среди ветвей.
Во всем прекрасная Обитель,
Как райские чертоги Сивы.
И Друг Сирот идет навстречу,
Толпою слуг он окружен.
Цветы он щедро рассыпает,
Душистые зажег куренья,
И Совершенного он просит
В Обитель светлую взойти.
В его руках кувшин узорный,
На нем дракон златой сияет,
И воду он струею светлой,
Коленопреклоненный, льет.
То добрый знак, что Братству верных,
Во все четыре края мира,
Обитель эта Джэтавана
Для тихой жизни отдана.
Владыка дар прекрасный принял,
И пожелание гласило,
Чтоб это царство укреплялось
И побеждало силу тьмы.
Царь Прасэнаджит, услыхавши,
Что Совершенный возвратился,
Пришел в Обитель с светлой свитой,
Дабы к ногам его припасть.
Сев в стороне и сжав ладони,
Он к Будде речь держал такую:
"Мое ль неведомое царство
Такую заслужило честь"
Какие могут злополучья,
Какие могут здесь несчастья
Возникнуть, если здесь пребудет
Такой великий человек"
Твое лицо святое видя,
Могу и я иметь, быть может,
Свою, желанную мне, долю
Во всесвежительном ручье.
Пусть много разных разделений,
Пусть город разнствует по вере,
Но как высокий, так и низкий
В широкий могут ток войти.
Так ветер, по цветущей роще
Провеяв, запахи сливает,
И лишь единым дуновеньем
Он благодатным веет нам.
И так же птицы Златогорья
Своим многоразличны видом,
И разные мерцают тени,
Сливаясь в золото одно.
Так могут быть в одном собраньи
Способностей различных люди.
И некий был пустынножитель,
Который, Риши напитав,
Звездой родился трилучистой.
Все бегло в этом мире шатком,
И человек - хоть царь - тревожен,
Простой же - в святости - велик".
Знал Будда все, что было в сердце
У Прасэнаджита, и знал он,
Что два препятствия мешают
Ему всю правду восприять -
Чрезмерная до денег жажда
И жажда внешних развлечений,
И он, мгновению согласно,
Такую проповедь держал:
"Я изъясню Закон мой вкратце,
И царь моим словам да внемлет,
И, взвесив их в своем мышленьи,
Да твердо держится он их.
И тот, кто связан злою Кармой,
Способен радоваться Будде,
Насколько ж радуется больше -
Кто в прошлых жизнях заслужил!
Свои свершенья я окончил,
Исчерпал жизнь: ни дух, ни тело
Не могут властвовать мной больше,
Свободен я от всех оков.
Не для меня - друзья, родные,
И вот я ныне возвещаю:
Деянья добрые и злые
За нами следуют как тень.
Как, значит, взнесены деянья
Царя, что следует Закону!
Он в настоящей жизни славен,
Потом восходит в Небеса.
Но небрежение Законом
Приводит к горьким злополучьям.
Так в оно время было в мире,
Гласит преданье, два царя.
Один из них звался Кришасва,
Что значит - Тощая Коняга,
Другой - Хираниакашйпу,
Ступень Златая З6. Двое их.
Но первый был благим владыкой
И был взнесен на выси Неба,
Второй был злой, - и жил, и умер,
И вновь родился - в нищете.
Что нужно - любящее сердце,
В нем есть великая потреба!
Народ царя - как сын единый,
Не угнетать его - любить.
Отбросить лживые ученья,
Идти во всем прямой дорогой
И возноситься лишь собою,
А не вставая на других.
Быть другом тех, чья жизнь - страданье,
Не истязать себя, а также
Не возвышаться сердцем слишком
И знать душой, что все прейдет.
До высшей точки размышленья
Свой разум возносить глядящий,
И внутрь себя глядеть упорно,
Свет счастья находить в себе.
Из света есть во тьму дорога,
И есть из тьмы дорога к свету,
Есть мрак, что следует за тенью,
Есть свет, с собой несущий свет.
Кто мудр, тот ищет больше света.
Для злого слова - громкий отклик.
И мало тех, кто хочет видеть.
Но от свершений - не уйти.
Что сделал,- делал. Путь намечен.
И след идет по всей дороге.
Так возлюби же все благое,
Иного выхода здесь нет.
Ты то пожнешь, что ты посеял.
Как сделал - сделанным так будет.
Мы замкнуты в горе скалистой,
Лишь благостью пробьешь тропу.
Рожденье, старость и болезни
Нас стерегут, не выпуская.
И свет услад есть вспышка молний,
Лишь миг - ты в черной темноте.
Зачем же быть неправосудным"
Цари здесь были - словно Боги,
На Небо громоздились мыслью
И в пыль затоптаны навек.
Круговорот времен - пожаром
Растопит скаты Златогорья,
Растает вся гора Сумеру,
Иссохнет Океан до дна.
Так что же наш неверный облик,
Тень человека, что бледнеет"
Пузырь, на миг огнем горящий,
Через мгновенье - нет его.
Сосуд обмана наше тело,
Неверный знак мечты бродячей.
Через страданья долгой ночи
Приходит к нам мгновенно Смерть.
Кто мудр, тот эти перемены
Спокойно видит зорким оком.
Он не приляжет на дороге,
Не будет спать в ее пыли.
Не занят он самоусладой,
Узор цепей не закрепляет,
Он разрешает постепенно
Многоразличность сложных пут.
Не ищет дружб, не льнет к занятьям,
И мудрость лишь одну блюдет он:
Он убегает ощущений,
Лишь ощущая мир - как тень.
И, зная, как непрочно тело,
Его он все ж не оскверняет.
Хотя б родился в бестелесном,
От перемен не убежать.
И потому-то так желает
Беспеременного он тела:
Где перемена не меняет,
Невозмутимый там покой.
Пока на зыбях перемены
Свою отдельность воплощаешь,
Растет измена - корень скорби,
Погаснет "Я" - и мир тебе.
Кто мудр - уходит от страданья.
Коль дерево огнем объято,
Как могут птицы собираться
Среди обугленных ветвей"
Кто мудр - лелеет это знанье,
В нем свет начальный озаренья:
Жить без него, его теряя,
Ошибка целой жизни в том,
Здесь - средоточье всех учений,
Без средоточья - нет покоя.
Кто обожжен горячей болью,
В прохладный пусть войдет поток.
Равно во мраке свет лампады
Предметам разноцветым светит:
Так мудрость светит приходящим,
Кто б ни желал ее принять.
Порой отшельник погибает,
Порою мирянин спасется,
Захватен омут маловерья,
Исходишь с верой из пучин.
Прилив хотенья прочь уносит,
Кто в вожделеньи - вне спасенья,
Свет мудрости - челнок послушный,
И размышление есть руль.
Молельность мысли завершенной -
Призывный рокот барабана.
Плотину мысли строй упорно,
Бессилен будет всякий вал".
Закончил проповедь Всемудрый,
И царь, душой ему внимая,
Воспринял охлажденье к миру,
К мерцанью призрачных услад.
Так возвращаются к рассудку,
Когда окончена пирушка,
И так дорогу уступают,
Коль мчится сумасшедший слон.
Все лжеучители, увидя,
Что тронут царь словами Будды,
В один его просили голос:
"Пусть Будда явит чудеса".
И царь просил Владыку мира:
"Молю, исполни их желанье!"
И Будда молча согласился
И чудотворность показал.
Он восходил в высокий воздух,
Распространял кругом сиянье,
Как ослепительное Солнце
Своим присутствием слепил.
Все лжеучители смутились,
Народ же был исполнен веры.
Потом он матери покойной
Закон поведать восхотел.
Он тотчас же взошел на Небо,
Где тридцать три сияют Бога,
И в обиталищах небесных
Три месяца он пребывал
Светло обращены им были
Все Дэвы, жившие в том Небе.
Свершивши это назначенье,
Вернулся с Неба он к Земле.
По лестнице семи сокровищ,
По семицветной шел он книзу,
Его сопровождали Духи,
И снова был он на Земле.
Спускаясь, он ступил на место,
Куда идут в возврате Будды,
Земные на него смотрели,
В смирении ладони сжав.

 

21. ПЬЯНЫЙ СЛОН

37

Мать на Небе обративши
И толпы небесных Духов,
К людям он опять вернулся
Обращать еще других.
Джива, Сула, Чурна, Анга,
Ниагродха и другие.
Шрикунтака и Упали
Сердцем слышали его.
Царь Гандхара 38. внял Закону,
Стал отшельником смиренным,
Также демон Гимапати,
Ватаджири также, бес.
Брамачарин Прайянтика,
На горе Ваджане живший,
Вникнув в тонкое значенье
Полустишья, верным стал.
Светлый вождь рожденных дважды,
Сильный Браман Кутаданта,
Жил в селеньи Динамати,
Жертвам не было числа.
Совершенный верным средством
Обратил его к Закону,
Он с обрадованным сердцем
Шел по верному пути.
На горе высокой Веди
Обращен был Паньчасикха,
И в селении Ваннушта
Мать он Нанды обратил.
В пышном граде Аньчавари
Мощным духом овладел он.
Бханабхадра, Шронаданта
Светом правды просветлел.
Мощный Нага, с злым воленьем,
Царь страны, Закон воспринял,
Перед ним врата раскрылись,
Путь, обрызганный росой.
И в селе Ангулимале 39.,
Силу дивную явивши,
Совершил он обращенья,
К свету многих устремил.
Пуридживана богатый,
Услыхавши слово Будды,
Восприял Закон немедля
И безмерно щедрым стал.
И в селении Падатти
Обращен был им Патали,
И с Патали был Патала,
Двое братьев, каждый - бес.
Два Брамина в Бхидхавали -
Мощный Век и Возраст Брамы, -
С ним вступивши в спор глубокий,
Сердцем приняли Закон.
Как пришел он в Ваисали,
Обратил бесов он Ракша,
Обращен был с ними также
Тот, чье имя было Лев.
До горы пришел он Алы,
Бес там Алава гнездился,
И другой там был - Кумара,
Асидака третий был.
Обратил бесов он этих.
К Гайясирте путь направил,
Обращен был бес Каньджана,
И пришел он в Бенарес.
Обратил купцов богатых,
И сандаловый он терем
Принял в дар от обращенных,
Благовонный до сих пор.
И пришел он в Магивати,
Обратил молельных Риши.
И ступил ногой на камень,
До сих пор там виден след.
Колесо на нем двойное,
В колесе сияют спицы,
Десять сотен спиц блистает,
Светлый след неистребим.
Так в конце, порядком должным,
Все, что в воздухе проходят,
Все, что воду возлюбили,
Были им обращены.
Так с высот сияет Солнце,
Свет доходит в темный погреб,
Жар лучей пронзает холод,
Темный погреб озарен.
В это время Дэвадатта,
Совершенства Будды видя,
В сердце завистью ужален,
Власть мышленья потерял.
Измышлял дела он злые,
Чтоб Закон остановился.
Он взошел на Гридракуту,
Камень тяжкий покатил.
Был на Будду он нацелен,
Но, с горы скатившись, камень
Разделился на две части
И прошел по сторонам.
Неуспех увидя в этом,
Он из царских загородок
Отпустил, на путь прохожий,
Дико-пьяного слона.
Вознося могучий хобот
И стремя раскаты грома,
Этим хоботом трубил он
И дыханьем заражал.
Сумасшедшее дыханье
Поднималось чадной тучей,
Дикий бег его был ветер,
Сумасбродная гроза.
Если кто касался только
Ног, хвоста, клыков грозящих
Или хобота слоновья,
Он мгновенно умирал.
Так бежал тот слон свирепый
По дорогам Раджагриги,
Исступленно убивая
Попадавшихся людей.
Их тела лежат повсюду,
Мозг разбрызган, кровь алеет,
Это видно издалека,
Все сидят в своих домах.
В Раджагриге страх и ужас,
Слышны крики, слышны вопли,
Кто - за городом, стремится
В яме жизнь свою спасти.
Совершенный в это время
Путь держал свой в Раджагригу,
С высоты ворот просили
Будду в город не вступать.
С ним пять сотен было Бхикшу,
Все они сокрылись в страхе,
Только Ананда остался,
Верность Будде сохранил.
Но, одной лишь мыслью полон -
Укротить любовью ярость,
Шел спокойно Совершенный
К сумасшедшему слону.
Пьяный слон увидел Будду,
Диким оком быстро глянул
И, придя, пред ним склонился, -
Пала тяжкая гора.
Лотос-руку протянувши,
Приласкал его Владыка,
Как светло ласкает тучу
Устремленный луч Луны.
И пока, к земле припавши,
Слон лежал у ног Владыки,
Мерным голосом Владыка
Молвил светлые слова:
"Если я дракон могучий,
Как же слон возможет ранить
Быстролетного дракона,
Совершенного в бою!
Если слон того захочет,
Он счастливым не родится,
Он обманется хотеньем,
Тем, что Будда победил!
Ты, валяющийся в страсти,
Словно в темной грязной луже,
Откажись от пут неверных,
В этот самый день восстань!"
Слон, услыша слово Будды,
Вмиг возрадовался в сердце,
Пьяный ум стал трезво-ясным,
Пил небесную росу.
И народ кругом, увидя,
Что безумный слон стал мудрым,
Поднял радостные клики,
Это чудо вознося.
Кто едва был добр, стал добрым,
Кто был добрым, стал добрее,
Кто не верил, стал тот верить,
Верный - в вере твердым стал.
Мощный царь Аджатасатру,
Увидавши это чудо,
Был глубоким мыслям предан
И молельным стал вдвойне.
Стройность в мыслях воцарилась,
Семена взросли благие,
Словно в день, когда впервые
Люди в мире стали жить.
Лишь свирепый Дэвадатта,
Что чудесно был летучим,
Низко пал, и пребывает
В глубочайшем он Аду.

 

22. АМРА

Подвиг трудный обращенья
Чтимый миром завершил
И своим глядящим сердцем
Был к Нирване наклонен.
Он покинул Раджагригу,
В Цвет Бегонии пошел,
Он пошел в Паталипутру,
Как летит к цветку пчела.
По прибытии вошел он
В знаменитейший чертог,
Дом Бегонии он звался,
Светлый замок Патали.
Этот град Паталипутра
Пограничный город был,
Защищал пределы царства
И вздымался как оплот.
Правил царством этим Браман,
Что писанья изучил,
И владел великой славой,
И приметы узнавал.
Что к покою иль к несчастью,
Восстает как тайный знак,
Он, смотрящим оком, видел
И разумно разбирал.
В это время царь Магадхи
Известил его, чтоб он
В усиление покоя
Город рвами окопал.
И, окопы эти видя,
Чтимый миром возвестил,
Что благая воля духов -
Сильный городу оплот.
Был обрадован правитель,
Будде он принес дары,
Чтоб Закон почтен был правый,
Вместе с Общиной его.
За ворота городские
Будда вышел, и пошел
Он к реке могучей Гангу,
Чтобы воду перейти.
И правитель, из почтенья
Перед Буддой, повелел,
Чтобы имя "Гаутамы"
Было имя тех ворот.
Между тем народ окрестный
Собирался у воды,
Приносил он приношенья,
Чтоб молитвенность явить.
Предлагал и тот и этот -
Разукрашенный челнок,
Чтобы, реку пересекши,
На другом быть берегу.
Чтимый миром, видя лодки,
Их несчетное число,
Не желая даже вида
Предпочтения явить, -
В миг один, духовной силой, -
Чтоб не ранить столько душ, -
И себя, и сонмы множеств
Через реку перенес.
В этом он означил притчу:
Светлой мудрости ладья
Все живое, что есть в мире,
До Нирваны донесет.
Весь народ, занявший берег,
Вскликнул голосом одним.
Дивным бродом Гаутамы
Это место нареклось.
Как Ворота Гаутамы
Всем известны чрез века,
Так до Брода Гаутамы
Каждый будет доходить.
Дальше шел Владыка мира,
К Котигаме он пришел
И держал к народу слово,
Много душ он обратил.
И до Надики дошел он,
Много было там смертей,
И пришли друзья умерших,
Чтобы Будду вопросить:
"Где умершие родные"
Наши где теперь друзья"
За оконченною жизнью
Где родиться должно им""
Будда, зная цепь деяний,
Каждый случай различил,
И, уделы означая,
Он согласно отвечал.
Шел он дальше к Вайсали,
И, вступивши в город тот,
Он в саду прохладном Амры
Задержался на пути.
Амра, имя чье блуждало
В восхвалениях людей,
Наклонилась сердцем к Будде
И пошла в цветущий сад.
В свите женщин проходила,
Побеждая красотой,
Зачарованно глядели
Те, что видели ее.
Самосдержанна, спокойна
И надев простой наряд,
Так по саду проходила
Амра, ведомая всем.
Бросив пышные одежды,
Благовонья и цветы,
Добродетельно ступала,
Приходя в тенистый сад.
Так разумная приходит
Долг молитвы совершить,
Так горит на Небе Дэва
Неземною красотой.
Будда издали увидел
Приближение ее,
Слово к верным обращая,
Так он проповедь держал:
"Эта женщина сияет
Несомненной красотой,
Чаровать она способна
И молитвенных людей.
Так храните ж твердо память,
Мудрость ум ваш да скует!
Это слово говорю вам,
Все запомните его:
Лучше в пасти быть у тигра
Иль на плахе палача,
Чем быть с женщиною вместе,
Вожделению служа.
Тайность чары сделать явной -
Это мысль ее всегда.
Чаровать, сидит, стоит ли,
Иль проходит, или спит.
Если даже на картине
Рисовать ее должны,
Хочет чары все означить,
Чтоб смущать сердца мужчин.
Как же вам оберегаться"
Тем, что будете всегда -
И в слезах ее, и в смехе -
Видеть собственных врагов.
Враг ваш - нежное то тело,
Наклоненное вперед,
И протянутые руки,
И волна ее волос.
Это вражеские сети,
Чтобы сердце уловить,
И распутаны те пряди,
Чтоб запутать ум мужской.
Как же более должны мы
Красоту подозревать,
Распростершую любовность,
Изучившую себя!
В миг, когда она являет
Очерк тела своего
И болтает говорливо,
Дремлет глупый ум мужской.
И тогда какая смута,
Коль раскрашенный тот лик
Скроет скорбь непостоянства,
Шаткость, тень, нечистоту!
Если будешь ведать это,
Все хотение умрет,
И тогда твой разум ясный
Девы Неба не пленят.
Все ж могуча сила хоти
В человеческих сердцах,
Лук да будет наготове
С напряженной тетивой!
Стрелы мудрости точите,
Да не будет пуст колчан,
Светлым шлемом правой мысли
Да покроется чело!
Пять врагов сражай упорно,
В пять желаний метко цель,
Чтоб не смели подступиться
И сознаньем завладеть.
И железом раскаленным
Лучше вырвать вам глаза,
Чем на хитрый женский облик
С вожделением смотреть.
Сила хоти ум туманит,
Манит женская краса,
Проживешь и не увидишь
И пойдешь дорогой злой.
Между хотью и предметом
Есть неравенство границ:
Это два вола пред плугом,
Но неравно их ярмо.
Вместе тянут плуг тяжелый,
Но один его влечет,
А другой идет для вида.
Обуздайте же сердца!"
Так сложилось это слово,
Чтобы верных уберечь.
Между тем к Владыке Амра,
Не смущаясь, подошла.
В ней горело состраданье,
Сердце жалости полно,
И подумала, что рощу
Примет в дар он от нее.
Самосдержанно и ясно,
Перед Буддой преклонясь,
Тут, у ног Владыки мира,
Место выбрала она.
Он сказал: "Твой облик скромен,
Безыскусственен наряд,
Ты юна, и ты богата,
Ты красива и умна.
Чтоб с подобными дарами
Сердцем так принять Закон,
Это - редкостное дело,
Трудно в мире отыскать.
Коль мужчина копит мудрость
Чрез рожденья вновь и вновь,
Он Закон охотно примет, -
Это можем видеть мы.
Но чтоб женщина, чья мудрость,
Как и воля, коротка,
Столь объятая любовью,
Обратилась, - трудный шаг.
На мужчине вся забота,
Сила - он, и радость - он.
Лика женщины да минем,
Сердце в правом соблюдем".
Амра слушала Владыку,
В сердце радость возросла,
Мудрость мысли в ней окрепла,
Озаренья свет горел.
Образ женщины душою
Отвергая от себя,
Гнет желанья ниспровергла,
Мыслям чистым предалась.
Все ж свой женский лик хранила,
Ибо связан был он с ней,
И молитвенно сказала,
Перед Буддой преклонясь:
"О Владыка, в состраданьи
Мой смиренный дар прими!
Пусть в неведеньи я темном, -
В том - обет моей души!"
И, ее сердечность зная,
Будда принял этот дар,
И душа ее сияла
В полной радости своей.

 

23. ПРЕДЕЛ

В это время, средь мощных Лихави,
Пролетела крылатая весть,
Что в стране их Владыка Вселенной,
Что он медлит у Амры в саду.
Поспешили они в колесницах,
Был у каждого собственный знак,
Синий, красный, и желтый, и белый,
Балдахины различных шелков.
И, прибывши к той роще тенистой,
Эти Сильные, имя чье - Львы,
Снявши пять украшений, смиренно
Преклонились пред Буддою все.
Вкруг Учителя - тесные сонмы,
И как Солнце сияет он всем.
Старший Лев, львинооко глядящий,
Без надменности львиной внимал.
Между тем Сакья-Лев начал слово:
"Я с великими здесь говорю,
Но, прошу, отложите мирское
И примите Учения свет.
Красота и богатство - желанны,
Украшенья и запах цветов,
Но нельзя их сравнить с красотою
Прохожденья прямого пути.
Ваши пажити столь плодородны,
Что великая слава вам в том,
Но, чтоб счастье в народе сияло,
Правя им, соблюдите Закон.
Возлюбивши высокую правду,
Неуклонно ведите народ,
Как ведет многоглавое стадо
Царь быков, через реку идя.
Кто, храня достоверную память,
Все мирское в предельности зрит,
Тот великую силу находит,
Проходя по прямому пути.
Кто проходит по дикой пустыне,
Драгоценные камни найдет,
Их земля породила, - и будет
Прямодушный богат, как земля.
Кто в пустыне мирской сохраняет
Все достоинство светлой души,
Он без крыльев летит чрез пространства,
Через реки плывет без ладьи.
А без этого, как перейдет он
Чрез пороги вскипевших скорбей"
Налетят, заметут водоскаты,
Устремляется яростно скорбь.
Если дерево блещет плодами
И в душистых сияет цветах,
Но топор прорубил основанье, -
Как взойти на подрубленный ствол"
Так и тот, кто своей красотою
Или силою здесь знаменит,
Но закон прямоты нарушает, -
Он непрочен в основе своей.
И бывали цари, что хранили
Прямоту - в многопышных дворцах,
И отшельник порой лишь ущербы
Прикрывал власяницей своей.
Тот, кто мудр, чистоту соблюдает,.
Он идет чрез рожденье и смерть,
И вожак ему - верное сердце,
Это всход, чтоб взойти до Небес.
Чтобы лестницы светлой достигнуть,
Самогордость в душе победи, -
Затеняет она и высоты,
Это саван вкруг сердца людей.
Кто стремится к победе над внешним,
Победить не желая себя,
Тот - безумец, что ищет опоры
Не в твердыне, - в гнилом тростнике.
Кто себя отдает вожделенью,
Тот пожару себя предает,
И пожар мы утушим водою,
А хотение - чем потушить"
По сухой травянистой пустыне
Пробегает проворный огонь,
Пробежит, отгорит и потухнет, -
Нет молитв, если сердце сожжешь.
От услады к усладе - оковы,
И от жизни до жизни - звено,
Нет врага человеку сильнее,
Чем хотенье, что к Карме ведет.
Вожделенье и гнев искажают
Благородный чарующий лик,
Затемняют красивые очи,
Удушают туманом слепым.
Этот чад затрудняет дыханье,
И из мира он делает то,
Что мгновенно весь мир легковесен
И мгновенно он беден и пуст.
Ни на миг да не царствует гневность,
Тот, кто гневное сердце сдержал,
В мире назван - высокий возница,
Он коня удержал на скаку.
Совершенна его колесница,
И звенит, не порвавшись, узда,
И тугие натянуты вожжи,
Он свершает намеченный путь.
Кто же дикому сердцу даст волю,
Тот сперва свое сердце сожжет,
И к пожару прибавит он ветер,
И опять он горит и горит.
И рожденье, и дряхлая старость,
И болезни, и верная смерть, -
Это наши враги, а хотенье
Есть подмога для вражеских войск.
Увидавши, как скорбь многократно
Нападает на мир и теснит,
Воссияем же любящим сердцем,
И любовь будет крепость для нас".
Совершенный, столь сведущий в средствах,
Зная, в чем коренится недуг,
Врачеватель испытанный мира,
Лишь короткое слово сказал.
Услыхавши ту проповедь Будды,
Все привстали могучие Львы
И к ногам его молча припали,
Их на головы ставя свои.
И просили Учителя с Братством
Приношения утром принять.
Но ответил им Будда, что Амра
Уж назавтра его позвала.
И могучие Львы возгордились,
И печалились в сердце они,
Но, поняв беспристрастие Будды,
Ощутили веселье опять.
Совершенный же, миг завершая,
Им навеял, в сердца их, покой.
Так змея, зачарованна, дремлет,
И сверкает ее чешуя.
И теперь, как уж ночь миновала
И явились предвестья зари,
Он направился с верными к Амре,
Чтоб ее угощенье принять.
И, оттуда отбывши в Белуву,
Пребывал там все время дождей
И, три месяца там отдохнувши,
В Вайсали вернулся опять.
Близ Прудка Обезьяньего был он,
Там в тенистой он роще сидел,
Изливая потоки сиянья,
Устремляя в потемки лучи.
И проснулся от этого Мара,
Где был Будда, туда он пришел,
И в смирении, сжавши ладони,
Так Учителя он увещал:
"Раньше ты, у реки Найраньджаны,
Завершивши упорную мысль,
Говорил: "Как свершу, что мне нужно,
Так в Нирвану я тотчас прейду".
И ответствовал Маре Учитель:
"Близок час завершений моих,
Вот три месяца только продлятся,
И в Нирвану я, вольный, войду".
И, узнав, что предел свой последний
Совершенный назначил себе,
Преисполнился радостью Мара
И ушел в свой небесный чертог.
Совершенный же, сидя под древом,
Был восхищен восторгом души,
И отверг добровольно свой возраст,
И назначил для жизни конец.
И едва он от лет отказался,
Задрожала в основах Земля,
Содрогнулись границы Вселенной,
Был повсюду великий огонь.
Закачались вершины Сумеру,
Златогорье, как лист, сотряслось,
С Неба падали камни и влага,
Заметелились бури кругом.
Были вырваны с корнем деревья
И, ломаясь, попадали ниц,
И небесная музыка в высях
Сокрушенно рыдала кругом.
От дремоты восторга восставши,
Будда миру спокойно изрек:
"От предела я лет отказался,
Я живу только верой одной.
Это тело - повозка - сломалось,
Приходить - уходить - нет причин,
Я свободен от дней Троемирья 40.,
Я, как птица, исшел из яйца".

 

24. КАНУН

Чтимый Ананда, увидя
Сотрясение Земли,
Был ужаснут, - сердце в страхе,
Дыбом волосы его.
Он спросил: "Откуда это""
Будда дал ему ответ:
"Я предел означил жизни,
Месяц трижды истечет,
Остальное отвергаю;
Оттого дрожит Земля".
Слыша это слово Будды,
Горько Ананда рыдал.
Так сандаловое древо
Сокрушает тяжкий слон;
Так текут по капле смолы,
Соскользая по стволу.
И, подумавши о том, что
Мир теряет Светоч свой,
Восскорбев глубоко, дал он
Волю сердцу своему.
"Слышу я, что мой Владыка
Хочет прочь от нас уйти!
Тело слабо, разум слепнет,
В смутном споре вся душа.
Все слова забыты правды,
Пустошь - Небо и Земля!
О, спаси меня, Владыка,
Скоро так не уходи!
Сжалься, сжалься! Был во тьме я,
Был озябшим, шел к огню,
Вот уж, вот уж приближался, -
Вмиг исчез он и погас.
Я бродил в пустыне дикой,
В страхе путь свой потерял,
Вдруг встает руководитель, -
Чуть увидел, нет его.
Чрез иссохшую трясину
В жгучей жажде проходил,
Вот мне озеро сверкнуло,
Я спешу, - иссохло все.
И росток сквозь землю бьется,
Хочет выйти, дождь впивать,
Встала туча, встал и ветер, -
Нет дождя, иссох росток.
Те фиалковые очи 41.,
Что пронзали все миры,
Озарили мрак глубокий, -
Миг, и вновь сомкнулся мрак.
Светоч мудрости зажег нам
Совершенный для пути,
И лампада воссияла, -
Миг, и яркий свет погас".
Будда, Ананду услыша,
На слова его скорбел,
Кротким голосом он начал
Побеждать его печаль:
"Если б только люди знали
Точно, в чем природа их,
Скорбь свою бы не ласкали, -
Все, что живо, знает смерть.
Есть во мне освобожденье,
Всем вам путь я указал,
Кто замыслит, тот достигнет, -
Что ж мне тело сохранять"
Дан Закон вам превосходный,
Длиться будет он века.
Я решился. Взор мой смотрит.
В этом все заключено.
В бурном токе этой жизни
Средоточие избрав,
Соблюдайте твердость мысли,
Возносите остров свой.
Кости, кожа, кровь и жилы,
Не считайте это - "Я",
В этом беглость ощущений,
Пузыри в кипеньи вод.
И, сознавши, что в рожденьи
Только скорбь, как смерть есть скорбь,
Прилепитесь лишь к Нирване,
К Безмятежию души.
Это тело, тело Будды,
Также знает свой предел,
Есть один закон всеместный,
Исключенья - никому".
Слыша весть, что Совершенный
В скором времени умрет,
Был смущен народ Лихави,
Собрались в тревоге Львы.
И, обычаю согласно,
Почитание явив,
В стороне они стояли,
Мыслям слов не находя.
Зная, что у них на сердце,
Будда слово к ним сказал:
"Видно мне, что в ваших мыслях
Не мирское в этот час.
Вас смущает то, что ныне
Я решил окончить жизнь
И повторностям рождений
Положил навек конец.
Все, что в мире существует,
Вьется в вихре перемен,
И печать непостоянства
Есть печать всего, что здесь.
Жили в оно время Риши,
Были светлые Цари,
Все прошли, от них осталась
Память бледная одна.
С мест своих нисходят горы,
Отойдут богатыри,
И Луна погаснет с Солнцем,
Сами Боги отойдут.
Будды все, веков минувших,
Что несчетны, как песок,
Воссияли миру светом,
И сгорели как свеча.
Будды все веков грядущих
Так же точно отойдут.
Как же быть мне исключеньем"
Я в Нирвану ухожу.
Но они ушли из мира,
Начертив для мира путь, -
Совершайте же благое
В светлый свой черед и вы.
В этих безднах Троемирья
Трудно помощь отыскать, -
Восставляйте же плотину
Перед натиском скорбей.
Путь извилин покидая,
Вверх идите прямиком,
Как свершает круг свой Солнце,
До закатных гор идя".
С сокрушенными сердцами
Львы пошли к своим домам
И, вздыхая, говорили:
"Этой скорби меры нет!
Золотой горе подобно
Тело светлое его,
И, однако, чрез мгновенье
Рухнет царственный утес.
Силы смерти и рожденья
Были слабы краткий миг,
Но уходит Совершенный,
Где ж опору нам найти"
Мир во тьме глухой был долго,
За бродячим шел огнем,
Солнце мудрости возникло
И уходит, - где наш свет"
Зыбь неведенья вскипела,
Хлещут темные валы,
Мир всецело заливают, -
Где же мост и где паром"
Врачеватель возлюбивший,
Тот, чье снадобье есть мысль,
Исцелитель беспримерный, -
Почему уходит он"
Знамя мудрости высокой,
Знамя светлое любви,
С сердцем, вышитым алмазом,
Ненаглядным для очей,
Стяг небесный, знак прекрасный, -
Для чего ж склоняться ниц"
Для чего ж в одно мгновенье
Оборваться с высоты""
Сильный нежною любовью,
Совершенный был пронзен,
И пошел, скрепивши сердце,
Как закаливают сталь.
Столько было в нем терпенья,
Было столько в нем любви,
Как в цветке, что наклонился,
Замышляя отцвести.
Так уходят от могилы,
Где любимый схоронен,
И последнее прощанье
Отражается в глазах.

 

25. ПРОЩАНИЕ

Он уходил, идя к своей Нирване,
А Ваисали было словно место,
Что брошено. Так облачною ночью
На Небесах нет звезд, и нет Луны.
Тот мирный край объят теперь был скорбью:
Так плачет дочь, когда отец отходит,
Изящество ее тогда тускнеет,
И слово замирает на устах.
Когда он жил, тот любящий и мудрый,
Она умом сияла, остротою,
Духовные теперь погасли силы,
И сердце - чуть взнесется - упадет.
Теперь так точно было с Ваисали,
Погас весь блеск, что раньше был наружу.
Так без воды трава, желтея, сохнет
И так дымит затоптанный огонь.
И говорил один из Львов, их главный:
"Отходит ныне Царь людей в Нирвану,
В великое безветренное место, -
А мы опоры нашей лишены.
Мы потеряли ныне твердость воли,
Мы как огонь, лишившийся топлива,
Как жаждущий, что влаги не находит,
Как зябнущий, лишившийся огня.
Лишился мир звезды руководящей,
Болезнь, и смерть, и старость вседовольны,
Они идут пожаром всеохватным, -
Каким дождем зальем мы тот огонь"
Возлюбим же единственную мудрость,
Воспомним, что во всем непостоянство:
Кто это помнит, он, хотя б в дремоте,
Один в ночи есть бодрствующий здесь".
Так эти Львы, лелея мудрость Будды,
Свои сердца к Высокому направя,
Вздыхали о рождении и смерти,
Грустя в сердцах о Человеке-Льве.
И ныне тот Всеведущий, Всемудрый,
Назад всем львиным телом обернулся,
И раз еще взглянул на Вайсали,
И вымолвил прощальный этот стих:
"В последний раз, в последний раз я ныне
Навеки ухожу от Вайсали,
Из края, где рождаются герои,
Теперь я ухожу, чтоб умереть".
С неспешностью идя от места к месту,
До Бхога-Нагары дошел в пути он,
И отдохнул он там в тенистой роще,
Где слово верным он своим сказал:
"Теперь, свершив свой путь, войду в Нирвану,
А вы Закон великий соблюдайте,
Он ваша высочайшая твердыня,
Когда вы в нем, вы им защищены.
Того держитесь, что вам говорил я,
Что с этим несогласно, отвергайте
И не держитесь буквы, а глядите,
Что золото и что лишь примесь есть.
Исследовать, в чем истинность основы,
С такой же осмотрительностью должно,
Как драгоценщик выбирает камни,
И золото, чтоб перстень был хорош.
Не знать, что в истом сказано Писаньи,
То значит - жить и медлить в скудоумьи,
Недостодолжно говорить о мудром
Есть то, на что не нужно и смотреть.
Кто меч берет неловкою рукою,
Тот только ранит собственную руку,
И кто в ночи дорогу ищет к дому,
Тот должен в темноте острить свой взор.
Утратишь смысл - Закон в несоблюденьи,
Не соблюдешь Закон - и разум спутан,
Итак, кто мудр, тот в слово смотрит зорко,
Всегда ища - смысл истинный найти".
Сказавши так, пошел он в город Паву,
Там жил народ, носивший имя Сильных.
Был некто там, чье имя было Чунда,
Он Будду тотчас пригласил в свой дом.
В последний раз там Будда принял пищу.
Тем, кто там был, сказав слова Закона,
Он отбыл в некий град Кушинагару
И там в тенистой роще отдохнул.
В златой реке он искупал там тело,
Что как утес сияло золотистый,
И Ананде так повелел он, выйдя:
"Вот здесь, меж этих двух плакучих ив,
Очисти место, постели циновку,
Час полночи придет, уйду в Нирвану".
У Ананды дыхание пресеклось,
Но он веленье выполнил, в слезах.
Циновку разостлал, и Совершенный,
На правый бок, лег головой на Север
И спал, как Львиный царь, скрестивши ноги,
Как на подушке, на своей руке.
Вся скорбь прешла. Изношенное тело
Последний сон в тени дерев прияло.
А верные, собравшись в круг, вздыхали:
"Погасло око Мира, умер Свет!"
Ручьи притихли, ветер притаился,
Умолкли птицы, замолчали звери,
И крупные с дерев сочились капли,
До срока листья падали с ветвей.
Цветы, склонив головки, увядали,
Меж тем как Небожители и люди,
Еще желаний полные, дрожали,
И ими овладел захватный страх.
Так путники в пустыне путь опасный
Свершают и глядят, кругом - бесплодно,
И далеко родимое селенье,
И страшно им: "Что, если не дойдут""
От сна тут Совершенный пробудился
И Ананде сказал: "Иди и молви
Народу Сильных, что моя Нирвана
Близка, пускай придут в последний раз".
И Ананда пошел, скорбя и плача.
Весть передал: "Владыка близок к смерти".
И Сильные, слова его услыша,
Великий ощутили в сердце страх.
Толпы мужчин и женщин поспешили
В ту рощу, где был Будда меж деревьев,
Пришли они в растерзанных одеждах,
В пыли и в прахе, в скорби и в слезах.
С рыданием к ногам припали Будды.
Но Совершенный им сказал спокойно
"Не сетуйте. Час радости есть ныне,
Не призывайте скорбь сюда и страх.
К чему стремился я в веках минувших,
Я это получу через мгновенье,
Освобожден от пут, теснящих чувства,
Иду туда, где миру нет конца.
Вещественность я эту оставляю,
Огонь и Воздух, круг Земли и Воду,
Туда, где смерти нет и нет рожденья,
Я в достоверный ухожу покой.
Навек освобожденный от печали, -
Скажите мне, - зачем скорбеть я стал бы"
Близ Гайи, на горе высокой Сирше,
От тела я избавиться хотел.
Когда-то. Но дабы свершить удел мой,
Доныне пребывал с людьми я в мире,
И сохранял болезненное тело,
И жил, как с ядовитой жил змеей.
Но ныне я пришел к успокоенью,
Замкнулись ныне все истоки скорби,
Уж никогда не получу я тела,
Не надлежит скорбеть вам обо мне".
Но Сильные, услыша слово Будды,
Что он идет к великому покою,
Смутились так, что их глаза затмились,
Ослепший взор лишь видел черноту.
И, сжав ладони, так сказали Будде
"Боль смерти и рожденья оставляя,
Уходит Будда к вечному покою,
И этому мы радуемся с ним.
Пусть дом сгорел, - нам радоваться должно,
Когда друзья в пожаре не погибли,
И, может быть, ликуют сами Боги,
И вдвое люди ликовать должны.
Но если Совершенный удалился,
И больше зрим - тем, кто живет, - не будет,
И будет скрыт от нас источник светлый,
Как можем мы об этом не скорбеть"
Среди Пустынь проходят караваны,
И осторожен каждый шаг идущих,
Вожак один у них для всей толпы их, -
И вдруг он умер, как же не скорбеть"
Узнали правду люди дней текущих,
Всеведущего видели живого,
Но не достигли до победы полной, -
И мир своей насмешкой встретит их!
Смеются так над тем, кто через горы
Идет, где много скрытых есть сокровищ,
Но он об этом золоте не знает
И обнимает нищий свой удел".
Так Сильные пред Буддою искали
Своим слезам и скорби оправданье;
Так пред отцом порой ребенок плачет.
И Будда кротко к ним заговорил:
"Ища пути, старайтесь неустанно,
Меня увидеть - это не довольно,
Я указал дорогу вам - идите,
Освободитесь от силков скорбей.
Раз выбрав цель, не отступайтесь цели,
Достигнете ее не тем, что буду
Я виден вам, - кто хочет быть здоровым,
Тот может быть здоровым без врача.
Кто не свершает то, что повелел я,
Меня напрасно будет этот видеть:
Кто от меня вдали Закон свершает,
Тот постоянно около меня.
Заботливо в свое глядите сердце,
Да не находит места в нем оплошность,
Жизнь человека - что свеча под ветром,
Следи - и ночь тебя не обоймет".
Ту проповедь любовную услыша,
Сдержав рыданье, Сильные притихли
И, твердость обретя в самосознаньи,
Спокойные, пошли в свои дома.

 

26. НИРВАНА

Был Брамачарин там некий,
Чистою жизнью известный,
Все он живое лелеял,
Звался Субхадрою он.
Меж лжеучителей был он
Смолоду очень отмечен,
Ныне ж, к Владыке стремяся,
Ананде так говорил:
"Мудрость, что дал Совершенный,
Слышу я, трудно измерить.
Самый искусный, меж всеми,
Он укротитель коней.
Слышу я также, что ныне
Он досягает Нирваны,
Трудно его будет видеть,
Трудно увидеть и тех,
Кто его с трудностью видел, -
В зеркале Месяц не схватишь,
В озере мы не ухватим
И отраженье Луны.
И потому я желаю,
Полный почтительным чувством,
От жизнесмерти спасаясь,
Светлого видеть Вождя.
Солнце Высокого гаснет,
Дай мне, на миг, его видеть!"
Ананда очень смущен был,
Как поступить, он не знал.
Думал он так о Субхадре:
"Верно, замыслил он спорить,
Может быть, в сердце ликует,
Будды предчувствуя смерть".
Встрече хотел помешать он,
Будда же, в сердце читая,
Молвил: "Я людям - спасенье,
Пусть лжеучитель придет".
Это услыша, Субхадра,
Радостью светлой исполнен,
В сердце вдвойне озарился,
Мудрость готов был принять.
Был он сосудом, готовым
Для восприятья Закона,
Будда смягчил его жажду,
Восемь путей указав.
Освобожденье увидя,
Путы свои порывая,
Он заблужденья отбросил,
Берег другой увидал.
Сердце его расширялось,
Кончилась эта беседа,
Молча на спящего Будду
Долго он, долго смотрел.
Думал: "Чрез малость мгновений
Будда окончит предел свой,
Мир этот первый оставлю,
Мир этот вовсе погас".
Сжавши ладони, отшел он
От совершенного лика,
Сел в стороне, самосдержан,
Лет истеченье отверг.
И досягнул он Нирваны
Светлым путем отреченья, -
Малый костер так погашен
Брызгами ливня с Небес.
Будда сказал своим верным:
"Вот ученик мой последний,
Он уж в Нирване! Любите
Память о нем навсегда".
Первая кончилась смена
Ночи, одетой звездами,
Все они ясно сияли,
Ярко горела Луна.
Не было в роще ни звука,
И, проникаясь великим
К ученикам состраданьем,
Будда им всем завещал:
"Вот, досягну я Нирваны,
Чтите ее, - и за мною,
Вы досягайте Нирваны,
Это светильник в Ночи.
Камень ее самоцветный -
Клад человеку, что беден.
Что повелел вам, блюдите,
Путь ваш - дорога моя.
Не избирайте другого.
Тело, и мысли, и слово
Вы в чистоте соблюдайте,
Жизнь вашу чистой храня.
От накопленья богатства
В днях вы своих воздержитесь,
Не наполняйте амбары,
Не умножайте стада.
Чара домов и поместий
Да не пленяет вас в мире:
Это колодезь горючий,
Нужно бежать от него.
Не вовлекайтесь в гаданье,
Звездочитанье уделов,
Предвосхищение судеб,
Это - запретное есть.
Лжи и притворства бегите,
Следуйте правой дорогой.
Будьте благими к живому,
Это - мой краткий завет.
Это - основа Ученья,
Путь к просветленной свободе,
Это охватная мудрость,
Путь, чтоб достигнуть конца.
Это блюдя, укротите
Токи животного чувства,
Ибо так правит стадами,
Знающий путь свой, пастух.
Если же чувства не сдержишь,
Это есть конь разъяренный,
Все он пространство измерит,
Нагромождая беду.
Мудрый обходит овраги,
И уклоняется тигра,
И не играет с змеею,
И не вбегает в пожар.
И за глоток наслажденья -
Пропасти он не желает,
Легкого сердца боится,
Этого лишь одного.
Видели вы обезьяну,
Как она в лес убегает"
Вот - это легкое сердце,
Мудрый удержит его.
Если же сердце отпустишь,
Не досягнешь до Нирваны.
Знайте же точную меру,
В тихое место уйдя.
Будьте умеренны в пище:
Если сломалась повозка,
Быстро колеса поправьте,
Без промедления - в путь.
Видели вы, над цветами
Как мотылек пролетает"
Чуть лишь коснется - и будет,
Не нарушает цветка.
Пищи прося, принимайте
Все, что дадут, благодарно,
Не истощайте щедроты,
Да не исчезнут совсем.
Утром, и в полдень, и ночью
Дело благое свершайте,
Пусть в изменениях суток
Сердце пребудет одним.
В первую смену ночную
Не отдавайтесь дремоте,
После усните спокойно,
К утру проснитесь светло.
Кто отдается дремоте,
Сонные ужасы кормит,
Смерть стережет постоянно,
Схватит - добыча в плену.
Чарой змеиною можно
Выманить из дому змея.
Рано проснешься - из сердца
Черная жаба уйдет.
Если кто тело чужое
Острым мечом рассекает, -
Гневная мысль да не встанет,
Злое не молвят уста.
Гневное слово и мысли
Ранят лишь вас, не другого,
Молча претерпишь мученье,
Это - победа побед.
Гнев красоту разрушает,
Уничтожает заслуги,
Если ж разгневался мудрый,
Это - огонь есть во льду.
Лености темной бегите.
Есть ли для лености место,
Если к живущим погибель
Всюду угрозно идет!
Льстивая речь и обманы,
Это - как бы волхованья,
Тот, в ком молитвенно сердце,
Любит прямые пути.
Тихим довольствуйтесь малым,
В малом - сокрытость богатства
Если кто малым доволен,
Радость небесная с ним.
Связу семьи не скрепляйте:
Если на ветке чрезмерность
Птиц, прилетевших и севших,
Ветка склоняется ниц.
Раз многочисленны узы,
Будешь запутан ты в сети:
Старый так слон погрязает
В топи болотной, лесу.
Ночью ли, днем ли, старайтесь,
Это великое дело:
Малые горные речки
Могут громаду изрыть.
Друг благодетельный - благо,
Все ж он не может сравниться
С правою мыслью, что крепко
В собственном держишь уме.
Правильный помысл есть панцирь,
В правильной вере - оружье:
Если подступится злое,
Нет ему доступа тут.
В Море рожденья и смерти,
Мудрость - челнок есть проворный,
Мудрость - живая лампада,
Светоч над глыбами тьмы.
Мудрость - целебное средство,
Острый топор для деревьев
Тех, что колючею сетью
Путь заграждают тебе.
Взносятся зыби незнанья,
Мечутся волны хотенья,
Выше их - мост лучезарный,
Мудрость, дорога умов.
Дело любви завершил я,
Светлую цель не теряйте.
Если же что вам неясно,
Вы вопросите меня".
Все сохраняли молчанье,
И Анурудда промолвил:
"Может Луна раскалиться,
Солнце прохладу узнать,
Ветер проворный стать тихим,
Твердость Земли стать подвижной, -
Но не возникнет сомненье
В этих сердцах никогда.
Все ж мы скорбим, оттого что
Вот, умирает Учитель,
И вознести наши мысли
Нам невозможно сейчас.
Мы только любим, печалясь,
Знаем, как сильно мы любим,
И вопрошаем: "Зачем же
Будда так скоро уйдет""
На говорившего глянув,
Будда увидел всю горечь,
Снова он с любящим сердцем
Так, утешая, сказал:
"Было в начале все твердым,
Но, пошатнувшись, расселось,
И сочетанья возникли,
Непостоянства, борьба.
Но согласованность встанет,
В замыслах разных взаимность, -
Что ж тогда Хаосу делать,
Где тогда творчеству быть!
Боги и люди, которым
Надо спастись, - все спасутся!
Верные, помните слово:
Будет всеобщий конец.
Час разрушенья Вселенной!
Так не скорбите же тщетно,
К дому стремитесь такому,
Где разлучения нет.
Мудрости светоч зажег я,
Этими только лучами
Можно развеять весь сумрак,
Саван, окутавший мир.
Мир закреплен не навеки.
Радуйтесь, ежели друг ваш,
Бывший в смертельной болезни,
Боли навек избежал.
Тело больное я бросил,
Ток жизнесмерти я запер,
Волен теперь я навеки,
Радуйтесь вместе со мной!
И соблюдайте сознанье.
Что существует - исчезнет.
Вот я теперь умираю.
Это последний завет!"
Первой достигши дхианы,
В радость восторга вступил он,
И через девять, в порядке,
Он постепенно прошел.
После назад воротился,
В первую снова вступил он,
И, вознесенный, в четвертой
Он задержался на миг.
Тут досягнул он Нирваны.
Умер. Земля содрогнулась,
В воздухе всюду струился
Пламенный дождь из огня.
И от земли, восьмикратный,
Пламень поднялся повсюду,
Пламени эти взметались,
Вплоть до Небесных Жилищ.
Гром прокатился по Небу,
Гром по горам и долинам,
Словно Асуры и Дэвы
Бурный затеяли бой.
От четырех отдалений
Мощной Земли поднимаясь,
Бурные ветры столкнулись,
Пепел с холмов упадал.
Солнце и Месяц померкли,
Речки надулись в потоки,
Чащи лесные дрожали,
Словно осиновый лист.
Листья, сорвавшись до срока,
Мчались дождем над землею,
Слезы струили драконы
На смоляных облаках,
Чистые Дэвы, спустившись,
Медлили в воздухе среднем,
Скорби и радости чужды,
Тихо о смерти грустя.
Духи же Неба другие,
Сердцем поникнув, скорбели
И, принося приношенья,
Сверху роняли цветы.
Радостен был только Мара,
Он ликовал в отдаленьи,
Музыки громкие звуки
Оповещали о том.
Остров Вселенной, лишенный
Самой блистательной славы,
Был как гора без вершины,
Был словно слон без клыков,
Бык был - рога потерявший,
Темное Небо - без Солнца,
Лилия, смятая бурей. -
Умер Учитель. Ушел.

 

27. ВОСХВАЛЕНИЕ

В это время светлый Дэвапутра
Пролетал в блестящий свой дворец,
Вкруг него сияло в тверди синей
Десять сотен белых лебедей.
Во вниманье ко вселенским Дэвам,
Дэвапутра этот стих пропел:
"Царствует в мирах непостоянство,
Вмиг родится все, и вмиг умрет.
Свет над током скорби - лишь Нирвана,
Верно - лишь Безветрие души.
Все нагроможденья дел и Кармы
Только пламень мудрости сожжет.
Слава дел, как дым, восходит к Небу,
В свой черед дожди потушат все,
Как в мирах огонь круговоротов
Будет смыт потоком в крайний миг".
Так же был там Брама-Риши-Дэва,
Пребывавший в синих Небесах,
Он, блаженный, воздохнул хваленья,
О Нирване стройный стих пропел:
"Кто заглянет в тайны Троемирья,
Видит гибель как удел всего.
Но провидец видит в мире дальше,
Все живое он один спасет.
Только в нем одном освобожденье,
Он непостоянство победил.
Но, увы, царит неверье в мире,
И не видит мир, как светел Свет".
В это время, сильный Анурудда, -
Тот, кого остановить нельзя, -
Воздохнул над током жизнесмерти,
И Нирване стройный стих пропел:
"Все живое - в сумраке незрячем,
Тает все, как гряды облаков,
Мудрый не уцепится за это,
Палица превратности сильна.
Сильный слон, из всех могучий Риши,
Может быть ограблен этим львом.
Только Совершенный стяг алмазный
Смог победоносно вознести.
Но, подобно той венчанной птице,
Что в прудках хватает хитрых змей,
Если же прудки совсем иссохли,
Умирает, кончив свой удел, -
И коню подобно, что бесстрашно,
Слыша бранный рог, стремится в бой,
Если же окончено сраженье,
Притихает весь, домой идя, -
Совершив свой замысел, Учитель
До Нирваны держит верный путь, -
Вышел Месяц, пролил свет живому,
И ушел. И Златогорьем скрыт.
Горною Обителью Нирваны
Блеск благой Высокого сокрыт,
Семь коней искусного Возницы,
Светлого от взоров унесли.
Сурья-Дэва, лик взнесенный Солнца,
В подземельи, с яркою Луной.
Пять ворот тяжелых их замкнули,
Все живое света лишено.
Все приносят приношенья Небу,
Но от жертв лишь всходит черный дым:
Так ушел, в сияньи, Совершенный,
И не видит мир тот вышний свет.
Долго ждал любви он настоящей,
Редко встретишь верную любовь,
Здесь любовь достигла до предела, -
И ушел любимый, нет его.
Путы скорби твердо он содвинул,
Мы нашли единый верный путь,
Но ушел в Обитель он Покоя,
И грозит запутанный узор.
Эту пыль земного тоскованья
Он смывал живой своей водой,
Но замкнулась чистая криница,
Не вернется больше он сюда.
Все ж текут лучистые потоки,
Миру завещал он тишину,
И сияет блеск нагроможденный,
Может каждый жаждущий испить.
Но Спаситель мира, бывший в мире,
Отошел, и больше нет его,
Срезана высокая надежда,
И дыханье жизни - где оно"
Кто придет, как любящий отец, к нам,
Кто утешит в нашей скорби нас"
Конь, когда владыку переменит,
Всю свою теряет красоту.
Мир без Будды точно царь без царства,
Точно сонмы войска без вождя,
Точно без врача больной, что страждет,
Точно караван без вожака!
Точно звезды без Луны блестящей,
И любовь, без силы больше жить!
Так без Будды мир осиротевший.
Умер наш Учитель. Нет его!"
Весть достигла до народа Сильных,
Что в Нирвану Будда отошел.
Плач поднялся, крики, вопли, стоны, -
Сокол пал на стаю журавлей.
Всей толпой пришли туда, где ивы,
Чтоб взглянуть, как спит он долгим сном.
Этот лик уж больше не проснется, -
И, тоскуя, били в грудь себя.
И один из Сильных молвил скорбно:
"Ради человека стяг подняв,
Он вознес Закон, сияло знамя,
Миг один - и пал блестящий стяг.
Тысячи лучей росли в сверканьи,
Ведение высшее росло,
Рассеваясь, мрак бежал от света, -
Почему ж. опять приходит тьма"
В миг один высокий мост разрушен.
Жизнесмерть кипит, как водопад,
Бешенство, сомнение и страсти,
Плоть объята, - больше нет пути".
Так скорбя, рыдал народ Могучих:
Кто лежал простертый на земле,
Кто стоял, потерян в размышленьях,
Кто стонал, не в силах боль сдержать.
Вышитое серебром и златом,
Ложе приготовили ему,
Тело Совершенного сложили
Между благовоний и цветов.
Балдахин над ним вознесся пышный,
В самоцветных яхонтах горя,
Вышитые веяли знамена,
Пляски похоронные вились.
Пели похоронные напевы,
Приношенья были вдоль пути.
Дэвы с Неба лили дождь цветочный,
Музыка звучала в Небесах,
Дерева сандалового взяли,
Тело Будды было на костре,
Масло благовонное излили
И костер три раза обошли.
Но, хотя огонь и прилагали,
Не хотел гореть костер его.
В это время весть до Касиапы
О кончине Будды донеслась.
И пошел он в путь из Раджагриги,
И, чтоб мог он светлый лик узреть,
Не хотел тогда костер зажечься,
Он пришел - и брызнули огни.
И горел в куреньях благовонных
Тот костер. Сгорело тело все,
Только кость алмазная осталась, -
Лишь останки правды не горят.
В золотой кувшин их положили,
И ничто алмаз не сокрушит,
И не сдвинешь Златогорье мысли,
И останки Будды век живут.
Птица златокрылая не стронет
То, что в золотой кувшин вошло.
И пока Вселенная пребудет, -
До конца останутся они.
Чудо! Человек исполнить может
Весь закон Безветрия души:
Как призыв, в просторах дальних мира
Имя лучезарное звучит.
И покуда катятся столетья,
Долгая Нирвана, через них,
Через те священные останки,
Будет миру свет свой проливать.
Будет озарять жилища жизни!
Он в единый миг свой блеск затмил,
Но сосуд златой, сияя мудро,
Может гору скорби сокрушить.
И, смирившись, тот народ Могучих,
Несравненный люд Богатырей 42.,
Весь любовью был горячей спаян,
И изгнал из душ своих вражду.
В город свой вошли скорбя, но тихо,
И останки светлые неся,
И останки не взнесли на башню,
В почитанье Дэвам и земным.

 

28. БЛАГО МИРА

Так останки почитая,
Каждый день Богатыри
Приносили приношенья,
Благовонья и цветы.
Семь царей, из стран различных,
Весть кончины услыхав,
Чрез послов, просили Сильных
Те останки разделить.
Но Могучие сказали,
Духом бранным возгорясь:
"Мы скорей простимся с жизнью,
Чем останки Будды дать".
Так послы ни с чем вернулись,
И во гневе семь царей
Тучу войска сгромоздили
И направились в поход.
Город Сильных окружили
Колесницы и слоны,
Все окрест - сады, деревни,
Водоемы и поля -
Было вытоптано войском,
Что пришло, как саранча,
Ничего не оставляя,
Там, где, темное, прошло.
С городских высоких башен
Вниз смотря, Богатыри
Увидали разрушенье
И готовить стали бой.
Вот наладили орудья,
Чтобы камни вдаль метать,
Чтобы факелов летучих
Во врагов стремить огни.
Семь царей, в своих окопах,
Окружили город тот.
В каждом войске дышит храбрость,
Барабан гре,мит, как гром.
И уж Сильные готовы
Бой убийственный начать,
В это время некий Браман,
Дрона, так царям сказал:
"Посмотрите, стены крепки,
Защитит их - и один.
Если ж многие столпились,
Как их можно покорить"
Стук мечей - кровавый подвиг,
Многим гибель тут грозит,
И каков исход ни будет,
Смерть промчится с двух сторон.
Победить сильнейший может,
Может слабый победить.
Презирай змею, но тело,
Раз в нем яд, спасешь ли как"
Место кроткого как будто
Между женщин и детей,
Но в ряды его зачисли,
Будет доблестный боец.
И врага сомнувши силой,
Увеличишь в нем" вражду:
Покоришь его любовью -
Жатва скорби не взойдет.
Этот спор - лишь жажда крови,
Допустить его нельзя!
Раз почтить хотите Будду -
Знайте сдержанность, как он!"
Так, любя основы мира,
Смелый Браман говорил,
Веря в правду, он не ведал
Колебаний никаких.
Семь царей ответ держали:
"Мы насилию враги,
Но не низкое желанье
Нами властвует теперь.
Ради правого закона
Мы вступить готовы в бой.
Мы священные останки
Надлежаще чтить хотим.
Из-за женщины красивой
Был не раз смертельный бой, -
Сколь же больше нужно биться,
Чтоб Учителя почтить!
Не щадя ни сил, ни жизней,
Мы, коль нужно, в бой пойдем, -
Драгоценные останки
Мы молельно чтить хотим.
Если спора не хотите,
Разделите их меж нас.
Мы же гнев на время сдержим,
Как от чары спит змея".
Говорил к Могучим Дрона:
"Там, за городом цари,
Их доспехи словно Солнце,
Гнев разбужен в них, как лев.
Разгромить готовы город,
Но, боясь неправоты,
В бой вступая из-за веры,
Так гласят через меня:
"Мы пришли не денег ради,
И земель мы не хотим,
Не надменное в нас чувство
И не помыслы вражды.
Мы великого чтим Риши,
Наш почет есть ваш почет,
Значит, мы в моленьях братья,
Ищем мы духовных благ.
Громоздит богатства - скупость,
Непростительна вина.
Сколь же более преступно -
Благ духовных не давать!
Мы почтить хотим останки,
Разделите ж с нами их.
Если ж чести лишены вы,
Приготовьтесь в бой вступить!"
От себя же я прибавлю:
Будда, как покой узнал,
Всем, любя, желал покоя.
Разделите светлый дар!"
Дрона передал посланье
И Могучих убедил,
Имя Будды победило,
Свет, исполненный любви.
Конь, дорогу потерявший,
Стройно так идет опять,
Если видящий возница
Путь ему предначертал.
Лучезарные останки
Между всеми разделив,
Часть восьмую сохранили,
Семь же отдали царям.
Каждый царь, свой дар священный
Поместив на голове,
В край родимый воротился
И Святилище воздвиг.
Брамачарин же у Сильных
Попросил златой кувшин,
И от тех царей обломок
Он останков получил.
Это взявши, он часовню
Благодатную воздвиг,
И доднесь еще зовется
Этот храм - Златой Кувшин.
Люди все Кушинагары,
Прах сожжения собрав,
Храм воздвигли в этом месте,
Он зовется - Прах Святой.
Это первые святыни,
Что воздвиглись на земле.
Ими в первый раз молельно
Остров мира воссиял.
Много верных приходило,
Чтоб украсить храмы те,
И, как горы золотые,
Вознеслись они светло.
Слово точное Закона,
На Соборе Пятисот 43.,
Чтобы верно сохранялось,
Было в запись внесено.
И великий царь Асока,
Что жестоким раньше был,
Свет увидев, озарился
И Закон распространял.
Как есть дерево Асока,
Что кончается цветком,
Он над островом Вселенной
Светом правды воссиял.
И, святыни созидая,
Беспримерно щедрым был:
Восемь он десятков тысяч
Башен в день один воздвиг.
Тот, кто звался Совершенный,
Он в Нирване навсегда,
Но священные останки
Светят миру до сих пор.
Кто, живя, осуществляет
Совершеннейший Закон,
Он в немеркнущее место
За Высоким отойдет.
Потому-то, без изъятья,
Сердцем светоч увидав,
Небожители, земные
Будут чтить его всегда.
Будем чтить того, кто сердцем
Сострадательным любил
И достиг высокой правды,
Чтоб избавить всех живых.
Боль рождения и смерти
Им навек побеждена,
Он скопления страданья
Отодвинул ото всех.
Показавшего дорогу
Как не будем мы любить"
Цепи снявшего с печальных,
Как не будем чтить его"
Чтоб воспеть его деянья,
Свет единый вознести,
Опираясь на Писанья,
Духом в Летопись смотря, -
Не для личного почета,
Не ища себе наград,
Сердцем видя Благо Мира,
Эту песню я пропел.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Царь Сакья - Имеется в виду правитель шакьев. См. словарь.

2 Освобожденье (мокша), то есть избавление от рождений и смертей в круговороте бытия (сансара), - центральная категория всей индийской сотериологии.

3 Рожденный дважды. - Так именовались представители трех высших варн: брахманы, кшатрии и вайшьи (прежде всего первые). Именование связано с тем, что, в отличие от шудр и других "низкокастовых", они проходили обряд инициации (упанаяна), основным элементом которой было надевание на шею посвящаемого священного шнура (упавита). Это открывало доступ к чтению и слушанию вед и приравнивалось тем самым ко "второму рождению".

4 Царевича увидев, на подошвах // Тех детских ног увидев колесо... - По буддийским представлениям, Будда, хоть и рождается в человеческом облике, должен (даже внешне) отличаться от "обычных людей". Рождение с изображением колеса на стопах - один из наиболее известных телесных знаков (лакшана) буддийского "сверхчеловека"; буддисты обычно считали, что их всего тридцать два.

5 ...закончил круг рождений... - См. примеч. 2.

6 ...от пяти желаний ускользнет...- Имеются в виду желания, возбуждаемые объектами пяти чувств: слуха, осязания, зрения, вкуса, обоняния.

7 ...дождь Закона...- Имеется в виду дхарма (палийское дхамма) -важнейшее многозначное понятие буддийской религиозно-философской мысли. В данном случае термин употребляется в первичном значении: "закон", "религиозная истина", "доктрина", а также канон текстов, в которых изложено все "истинное учение" Будды. В китайской культуре слово "дхарма" во всех случаях передается иероглифом, означающим "закон".

8 Шестиликий младенец. - Имеется в виду сын Шивы Сканда, вскормленный, согласно мифу, шестью Криттиками - звездами Плеяды и считавшийся шестиглавым, ибо должен был одновременно брать молоко у всех шести кормилиц. Сканда, как гласит миф, был рожден, чтобы убить могучего Тараку и других демонов (на этом сюжете строится поэма Калидасы "Кумарасамбхава"). Обычно изображается с луком и копьем, верхом на павлине; другие его имена - Карттикея ("Происходящий от Криттик") и Субрахманья ("Добрый к брахманам").

9 Четыре Великих. - Согласно С. Билу, имеются в виду будды, предшествовавшие Шакья-муни. Не исключено, однако, что здесь содержится намек и на хранителей мира - локапалов, каждый из которых "отвечает" за одну из четырех сторон света.

10 ...пять он чувствовал восторгов... - Имеются в виду услаждения, вызываемые объектами пяти органов чувств. См. примеч. 6.

11 Все четыре естества в нем // В беспорядке сплетены... - Буддийская, как и общеиндийская физиология (наука) объясняет болезни нарушением баланса между основными компонентами тела. Можно предположить, что здесь говорится о четырех "жизненных соках" - ветер, желчь, флегма и кровь.

12 ...изведал первичный восторг. - Очевидно, имеется в виду первая из четырех основных дхьян, которая в буддийских сочинениях описывается как "погружение". Оно сопровождается, как полагают сторонники этого учения, чувством и устраненности, и радости и "восторгом", о котором и идет речь в тексте.

13 ...ответствуя, молвил: "Шаман".- В оригинале: "шраман" - странствующий аскет-подвижник времен Сиддхартхи.

14 Тридесятъ три бога - нормативное число богов ведийской мифологии. Согласно наиболее известной классификации, включает двенадцать адитьев (солярные божества), восемь васу (персонифицируют разнородные природные феномены), одиннадцать рудр (божества, связанные с прото-Шивой) и двух близнецов Ашвинов.

15 Место Пыток. - Имеется в виду Уравильва. См. словарь.

16...владычествует ими Самобытный.- Очевидно, имеется в виду Сваямбху ("Самосущий") - Брахма-Праджапати.

17 ...в пять - сочетанъе великих...- Имеются в виду пять "великих элементов" (махабхута) - пространство, ветер, огонь, вода и земля как субстраты объектов восприятия.

18 ...знающий это есть Я. - Этим завершается изложение основного учения древней санкхьи в "редакции" Арада Каламы. В его учении различаются два основных параметра реальности - "сознательное" (субъект) и "лишенное сознания" (оно же "сущее"). Последнее представляет систематизацию начал бытия и включает: "природу" (пракрити), трансформации последней (викрити), рождение, старость и смерть. Но и "природа", и ее трансформации также включают в себя другие элементы: первая - непроявленное " (авъякта), "интеллект" (буддхи), "чувство индивидуальности" (аханкара) и пять указанных выше "великих элементов" - начал материального бытия; вторые - пять объектов органов чувств, сами эти пять чувств и пять способностей действия (речи, "манипуляции", передвижения, испражнения и размножения), а также "ум" (манас). Особенностью санкхьи, как и многих других индийских религиозно-философских систем, является исключение из "Я" всех начал познания, воли и чувства. Поэтому здесь и нельзя говорить о духовном начале в собственном смысле слова.

19 ...эти четыре постигнешь, // Можешь избегнуть рожденья... - Китайская версия текста соотносит "четыре" со знанием и незнанием; на деле же речь идет о том главном различении, с которого и начинается учение Арады (см. примеч. 18) - "сознательного" и "лишенного сознания", а в пределах второго - "проявленного" и "непроявленного".

20 ...в небе ты Врихата-фаля... - В китайской версии это и другие названия соотносятся с тремя небесами, которых достигает тот, кто медитирует по правилам Арады. На самом деле эти названия следует соотносить с теми божествами, которые, по учению Арады, "населяют" эти небеса. Их природа выражена в их же обозначениях: абхасвары - "лучезарные", шубхакристны (у К. Бальмонта Субхакристны) - "всеблаженные", брихатпхалы (у К. Бальмонта Врихата-фаля) - "имеющие великие плоды".

21 ...мудрости нет здесь вселенской, // Лучшего должен искать. - Здесь завершается ответ - своеобразная отповедь Сиддхартхи Араде, чье учение, будучи близким буддийскому, все же сохраняет субстанциальное "Я", что несовместимо с основами буддизма.

22 ...шесть частей круговращенья жизни - шесть модусов рождений; начиная с самых "благоприятных" (в одной из небесных сфер) и кончая самыми "неблагоприятными" (в одном из адов).

23 И вступил он в бодрствованье третье... - Возможно, что речь идет о третьей дхьяне. С. Бил, однако, отмечает, что имеется в виду только "глубокое понимание истины".

24 Уничтожь неведенье, - и с ним // Имена и лики умирают. - Здесь завершается изложение буддийской двенадцатичленной формулы пратитья-самутпада ("взаимозависимое возникновение"), классический вариант которой представлен в палийском каноне. Поток существования индивида в сансаре рассматривается через звенья цепи: старость и смерть обусловливаются рождением, рождение - "становлением"; "становление" - "привязанностью"; та, в свою очередь, - "жаждой"; "жажда" - "чувством"; оно - "соприкосновением"; "соприкосновение" - "именем и формой"; те - "незнанием", а последнее - снова "именем и формой".

25 Так усовершенствовавшись, Будда, // Духом, восьмикратный путь нашел...- Речь идет о восьмеричном "благородном пути" поэтапного самоосвобождения от страданий, посредством обретения следующих достоинств: правильных воззрений, мышления, речи, поведения, образа жизни, усилия, внимания и сосредоточения.

26 Истин высоких - четыре... - Четыре "благородные истины", составляющие квинтэссенцию всего буддийского учения (дхарма): о страдании в мире, о причинной обусловленности страданий, о возможности прекращения страданий и о способе прекращения страданий (см. примеч. 25).

27 ...восемь открылось путей. - См. примеч. 25.

28 Так четверичная правда... - См. примеч. 26.

29 ...Аньята -Знающий значит... - Неточность в русском переводе: санскритское "аджнята" означает "познанный".

30 ...шесть есть чувств и шесть предметов чувства, // Слитые взаимно в шестеричность, // Шестеричность знанья создают. - Один из канонических способов буддийской классификации дхарм (конечные элементы бытия) на восемнадцать классов (дхату-готра). Шесть чувств - способности органов
зрения, слуха, обоняния, вкуса, осязания и мышления (манас); шесть предметов чувств - цвет, звук, запах, вкус, осязаемое и нечувственные предметы; шестеричность знания - сознание видимого, сознание слышимого, сознание обоняемого, сознание вкушаемого, сознание осязаемого и сознание нечувственного.

31 Тройной в руках у них явился посох, // Сосуд с водой пред ними появился... - Три посоха, символизирующие контроль над мыслями, словами и действиями, и сосуд с водой - знаки мироотречного образа жизни в индийских религиях.

32 ...и десять разных точек совершенства... - Намек на десять парамит, то есть "добродетелей" бодхисаттвы.

33 ...и троезвездье, в ярком повторенье, // Служило Будде, Солнцу между звезд. - Имеются в виду три ученика Будды - Шарипутра, Маудгальяяна и Агнидатта.

34 Если скажем мы: "Само-природа // Есть Творец - ошибочно и то..." - Речь идет о буддийской критике учений, распространенных в эпоху Будды. В предыдущем отрывке рассматривалось учение о разумном агенте космоса - ишвара-вада; здесь - свабхада-вада -натуралистическое учение, согласно
которому вещи суть то, что они есть благодаря "самим себе"; допущение же причинности в мире излишне.

З5 ...в колесе вращаясь мощном, // Три разряда дел творишь... - Подразумеваются действия "благоприятные", "неблагоприятные" и относительно нейтральные, совершение которых определяет кармический баланс индивида.

36 ...Хираниакашипу - Ступень Златая. - Более правильная этимология этого имени: "Имеющий золотую подушку".

37 Пьяный слон. - Речь идет о том, что Девадатта подговорил хранителей слонов выпустить на дорогу, по которой должен был идти Будда, свирепого слона по имени Налагири (Дханапала), напоенного вином.

38 Царь Гандхара внял Закону... - Речь идет о царе Гандхары (государство на Северо-Западе Индии). Его собственное имя С. Бил реконструирует как Пудгала.

39 И в селе Ангулимале... - Судя по русскому тексту и переводу С. Била, имеется в виду Ангулимала - местность, однако основные буддийские источники знают Ангулималу-разбойника, обращенного Буддой в свою веру и ставшего впоследствии "совершенным" (архатом).

40 ...я свободен от дней Троемирья... - Древняя общеиндийская космология исходит из представления о трехмерной структуре космоса: земля - промежуточное пространство (атмосфера) - небо, с которой соотносились и основные боги ведийского пантеона. В буддизме утвердилось и другое деление: мир чувственных форм, мир тонкоматериальных форм и мир нематериальных форм. Поскольку тремя мирами исчерпывается вселенная, то Будда хочет этим сказать, что он "свободен от всего".

41 ...фиалковые очи... - Следует иметь в виду "лотосовые" очи.

42 ...несравненный люд Богатырей... - Здесь и выше ("Могучие", "Сильные") имеются в виду маллы (слово действительно означает "борец") - сильная племенная конфедерация на Северо-Западе Индии.

43 Собор Пятисот. - Так традиционно назывался первый буддийский "собор" в Раджагрихе, который состоялся, по преданиям, вскоре после смерти Будды. Буддисты сохраняют предание о том, что Упали воспроизвел на нем всю первую часть канона, посвященную дисциплинарным правилам ("Виная-питака"), в то время как другой ученик Ананда - вторую часть, фиксирующую собственно религиозно-этическое учение ("Сутта-питака").

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

В издании 1913 г. в качестве приложения был приведен перевод четырех глав - "Четыре главы из первичной "Жизни Будды" Асвагхоши. 1-я, 2-я, 3-я, 13-я согласно с санскритским текстом". Можно полагать, что этот замысел был Бальмонту подсказан Сильвэном Леви. Перевод этих глав был,
конечно, сделан поэтом не с санскрита, а с английского *, хотя не исключено, что переводчик мог пользоваться консультациями, советами и помощью французского ученого. Основное содержание переведенных Бальмонтом глав "первичного текста" не расходится с версией Дхармаракши; имеющиеся отличия не носят принципиального характера. Поэтому представляется целесообразным привести перевод только одной главы - второй (Бальмонт называет ее "Юность", Э. Джонстон - "Жизнь во дворце") **.

Тем, кто специально заинтересуется санскритским оригиналом, советуем обратиться к книге Э. Джонстона (текст и английский перевод) ***.

* Е. В. Со well. The Buddha-karita of Asvaghosha. - Sacred Books of the East, vol. XLIX. Oxford, 1893.

** Санскритский текст первой главы сохранился не полностью.

*** The Buddhacarita or, Acts of the Buddha, pt. I - Sanskrit edited by E. H. Johnston, pt. II - Cantos - I - IV translated from the original Sanskrit supplemented by the Tibetan version by E. H. Johnston. 2 edition. New Delhi, 1972. 238

 

2. ЮНОСТЬ

Со времени рожденья сына,
Что, над самим собой Владыка,
Был должен, к благу всех живущих,
Смерть и рожденье прекратить, -
Царь видел благ приумноженье,
Слоны и коны вдруг являлись,
Как в дни разлива вдвое шире
Теченье царственной реки.
Царь находил нежданно клады
Таких сокровищ драгоценных,
Таких богатств неисчислимых,
Каких и в мыслях не имел.
Слоны, которых не сумел бы
Никто смирить в их рьяном нраве,
Сошли с вершины гор окружных
Явить услужливость свою.
Конями полон был весь город,
Одни в различных украшеньях,
С златою сбруей, а другие
Сияли гривою одной.
И было много плодоносных
Коров, чье вымя было полно,
По нраву кротких, не свирепых,
И с превосходным молоком.
Кто был врагом, стал равнодушен,
А равнодушье стало дружбой,
Друзья особенно сплотились,
И стало вместо двух одно.
В срок должный дождик шел приятный,
Гирлянды молний были в тучах,
И ветерки дышали кротко,
И на поля не падал град.
В свой должный срок поспела жатва -
И там, где не было запашки,
Растенья старые окрепли,
В них юный был, богатый сок.
Те женщины, к которым время
Пришло, подобное сраженью,
Без всякой боли разрешились
От бремени совсем легко.
И если даже у богатых
Просить услуги неприятно,
В то время каждый, даже бедный,
Легко - просившему - давал.
Ни воровства, ни злодеяний,
Ни нарушенья договоров,
Ни жесткой сухости друг к другу,
Ни оскорблений никаких.
Желавшие заслуг почтенных
В благих деяньях отличались,
Сады и храмы созидали,
Обители -приют другим.
Народ, от голода свободный,
Не зная страха и болезни,
Счастливый жил, как будто в Небе,
В семействах дружно было все.
И чувственности не служили,
И прихотям не отдавались,
И ради жертвоприношенья -
Живым не причиняли вред.
Все было тихо, было мирно,
Благополучие повсюду,
И в городах дышала радость,
Как в нетревожимых лесах.
Когда родился тот царевич,
Как бы вернулось царство Ману,
Как будто благостный сын Солнца
Опять для радости царил.
Такая всюду завершенность,
Что царь царевичу дал имя
Сарвартхасиддха - Тот, Которым
Все к Завершенности пришло.
Но, видя эту славу сына,
Царица Майя, не умея
Восторга вынесть, удалилась
На Небо, чтоб не умереть.
Сестра царицы, в материнстве
Подобная сестре отшедшей,
Царевича, любя, взрастила,
Как будто сына своего.
И в совершенствах возрастал он,
Как Солнце на горе Восточной,
Иль как Огонь в дыханьи ветра,
Иль двухнедельная Луна.
Сандала ценных благовоний
Ему в подарок приносили,
И жемчугов несли гирлянды,
Коляски, а в упряжке - лань.
Игрушки, свойственные детству,
Слонов из золота, а также
Коней златых, быков, повозки
Из золота и серебра.
Так окружен всем тем, что может
Ребенку быть приятно в детстве,
Он не ребенком был по мысли,
Достоинству и чистоте.
Когда стал юношей царевич,
В немного дней он все усвоил,
Что знатным ведать полагалось,
Что узнают в теченьи лет.
Но, услыхавши от провидца,
Что мудрости царевич будет
Искать, - старался царь, в тревоге,
К усладам наклонить его.
Потом в семье он превосходной
Нашел царевичу невесту,
Ясодхара была красива,
Умна, изящна и скромна.
"Он может что-нибудь увидеть,
Что юный ум смутит, пожалуй", -
Так мысля, царь ему построил
В уединении чертог.
Там проводил свое он время,
Как облако, в лучах сияя,
Средь надлежащих развлечений,
И пели женщины ему.
Звучали нежно тамбурины,
И словно пляски дев небесных
В покоях пышных проплывали,
Дворец сиял, как выси гор.
Пленяли женщины напевом,
И красотой, и жемчугами,
И шаловливым опьяненьем,
И быстрым взглядом скрытых глаз.
И раз, в безудержной забаве,
Упал он с кровли павильона,
Но наземь он не пал, - как мудрый,
В небесной колеснице был.
И так сошел от тех искусниц
Во всех путях услад любовных,
Царь между тем был успокоен,
Был самодержанно-благим,
Он в чувственность не вовлекался,
Не отдавался наслажденьям,
Конями чувств он твердо правил
И в благости превысил всех.
Не изучал он вредных знаний,
Лишь в благотворных подвизался,
И блага всем желал он людям,
Как верным подданным своим.
Служил усердно богу Агни,
Во имя долголетья,сына,
Широкий пламень разгорался
От возлияний без числа.
Коров и золото давал он
Браминам; в чистых водах тело
Купал; пил Сомы сок священный,
Согласно с повеленьем Вед.
Приятное лишь говорил он
И что полезно есть для сердца:
Того, что жестко или ложно,
Он неизменно избегал.
Что нужно было сделать, делал,
Приятно или неприятно,
Осуществлял, что надлежало,
Не слишком жертву он ценил.
Коль кто с ходатайством являлся,
Он жажду утолял немедля,
Коль кто был горд и вызывающ,
Его он тотчас умерял.
Преступников, хотя бы к смерти
Он присуждал, все ж не казнил он,
Но исправлял их добрым словом
И на свободу отпускал.
Все то, что древние провидцы
Установили, исполнял он
И, добродетелью сияя,
Страстей заразу отвергал.
Такого видя самодержца,
Ему и слуги подражали,
И подданные не напрасно
Пример имели пред собой.
И у Ясодхары прелестной,
Красивогрудой, в срок законный,
Сын Рагула родился, нежный,
И солнцелик, и лунолик.
Царь, в жажде долголетья роду,
Обрадован был чрезвычайно.
"Хотел бы чувствовать - что в сердце
У сына к внуку моему!"
Так говорил он, и, свершая
Обряды, в белое оделся,
И, жертвы принося, не делал
Вреда живым он существам.
Сияя в царственности мудрой,
Он быть хотел подобен Солнцу
И был как Бог, который древле
Творить замыслил существа.
Оружье отложив, он думал
О правом бытии спокойно,
И был для всех своих владений
Он словно любящий отец.
Лелеял царство - ради сына,
А сына -для семьи, семью же -
Для славы, славу же - для Неба,
А выси Неба - для души.
Душе желал он продолженья -
Во имя долга. И себе он
Твердил: "Увидев сына, сын мой
Как может быть удержан здесь""
Цари разумные, в заботах,
Блюдут за сыновьями твердо;
А он, молитвенный, для сына
Искал услад, а не молитв.
Но Бодгисаттвы все, узнавши
Мирских восторгов вкус и сладость,
Как только сын у них родился,
Молиться уходили в лес.
Так он, свершив предназначенье,
Свои исчерпав воплощенья,
Все ж ведал радости, покуда
Срок высшей мудрости придет.

 

СЛОВАРЬ

ТОПОНИМЫ И ЭТНОНИМЫ

А н ь ч а в а р и - соответствует Агратави - город в Магадхе.

Б е л у в а - деревня близ Вайшали, куда Будда, по преданиям, пришел незадолго до своей кончины.

Б е н а р е с (совр. Варанаси) - один из священных городов Индии, цитадель традиционного индуизма.

Б х и д х а в а л и - согласно буддийским источникам, небольшое селение в Магадхе.

Б х о г а - Н а г а р а , или Бхогагаманагара, - деревня в стране Вриджи, где Будда, по преданиям, остановился в своем последнем путешествии.

В а и с а л и (Вайшали) - столица сильного племенного объединения личчхавов, место активной проповеди Будды.

В а н н у ш т а (Вайнушта) - селение в Магадхе.

В а р а н а - небольшая речка, сведения о ней разноречивы, возможно, один из притоков Ганги.

В е д и - соответствует Ведия, Ведияка - мифическая гора в Магадхе, где Будде будто бы нанес визит Индра.

Г а й я (совр. Бодх-Гайя) - город в Магадхе, недалеко от которого произошло, как верят буддисты, прозрение Сиддхартхи.

Г а й я с и р т а , Г а й я с и р ш а (Гайяширша) - небольшая гора близ Гайи, известное место проповеди Будды.

Г р и д р а к у т а (Гридхракута) - один из пяти холмов, окружавших Раджагриху; по преданиям, Будда часто посещал его.

Д ж э т а в а н а - роща близ Шравасти, где Будда часто останавливался и проповедовал. Здесь был воздвигнут известный буддийский храм (вихара).

Д и н а м а т и - соответствует Кханумата -поселение брахманов Магадхи.

К а й л а с а (Кайласа) - сказочная обитель бога Куберы и "рай" Шивы; индуистская мифология помещала Кайласу в Гималаях.

К а п и л а в а с т у - столица рода шакьев, из которого произошел Сиддхартха; на крайнем Северо-Востоке Индии.

К о т и г а м а - деревушка на берегу Ганга близ Паталипутры.

К о ш а л а (совр. Уттар-Прадеш) - могущественное государство Северо-Восточной Индии, соперничавшее с Магадхой, в эпоху Будды управлялось знаменитым царем Прасэнаджитом.

К у ш и н а ( г а ) ра - столица племенной конфедерации маллов; город на крайнем севере Индии, у границы с современным Непалом, по традиции место кончины Будды.

Л и х а в и (личчхав) - сильное племя, составлявшее основу республиканской федерации Вриджи; находилось к северу от Магадхи.

Л ю м б и н и - поселение близ Капилавасту; здесь, по преданию, находилась саловая роща, где родился Сиддхартха.

М а г а д х а (совр. Южный Бихар) - крупнейшее государство в Северо-Восточной Индии, чьи цари стали первыми инициаторами создания "всеиндийских" империй.

Н а й р а н ь д ж а н а (Найранджанья) - согласно буддийской мифологии, река в Уравильве, где Будда - "просветленный", подвергся искушению Мары.

Н а д и к а (Натика) - местность между Котигамой и Вайшали.

Н и г а н т х а - по буддийским источникам, гора близ Капилавасту.

П а в а - столица племенного объединения маллов на Северо-Западе Индии, по традиции, предпоследняя остановка Будды в его земном путешествии.

П а д а т т и - деревушка в Магадхе.

П а н д а в а - гора; иногда ее ассоциируют с горами Виндхья.

П а т а л и п у т р а (совр. Патна) - один из важнейших городов Гангской долины; с V в. до н. э. столица Магадхи.

Р а д ж а г р и г а (Раджагриха, совр. Раджгир) - древняя столица Магадхи; место активной проповеди Будды, важный центр буддизма.

С а к ь я (шакья) - аристократический род на крайнем Северо-Востоке Индии, в предгорье Гималаев, из которого происходил Сиддхартха.

С и р ш а (Ширша). - См. Гайясирта.

С у м е р у, или Меру, - по брахманистской космологии, центр вселенной (индийский Олимп), золотая гора, вокруг которой вращаются планеты, располагаются материки; на нее с неба падает Ганг, а ее вершина - обиталище главных индуистских богов.

У р а в и л ь в а (Урувела) - лес близ Гайи, где обитали, по преданию, подвижники, занимавшиеся умерщвлением плоти.

Ш р а в а с т и - столица Кошалы и один из "великих городов" Индии в эпоху Будды, важнейший центр буддизма.

 

ТЕРМИНЫ И РЕАЛИИ

А м р и т а ("бессмертный") - напиток бессмертия, нектар, амврозия.

А с в а т т а (ашваттха - "лошадиная стоянка") - баньян, индийская смоковница, сакральное дерево, Ficus Religiosa, которому приписывались важные мифо-ритуальные функции, рассматривалось как символ Брахмана.

А с о к а (ашока - "беспечальное") - священное дерево с красными цветами.

А с у р ы - демоны ведийской, а затем брахманистской и индуистской мифологии, извечные противники богов - дэвов, непрестанно конкурирующие с ними за обладание миром и главенство.

Б о д г и с а т т в а (Бодхисаттва - "тот, чья природа - просветление") - в буддизме человек (или другое существо), предназначенное стать буддой; помимо сына Шуддходаны и Майи буддизм знает множество бодхисаттв (в буддизме махаяны их число безгранично), которые перед исхождением на
землю должны родиться на небе Тушита ("небо блаженства").

Б о д х и ("пробуждение") - дерево в Гайе, под которым, по буддийскому преданию, произошло "просветление" Сиддхартхи.

Б р а м а н (Брахма) - Абсолют в основных течениях индийской религиозно-философской мысли, описывается в терминах мировой субстанции и мирового сознания".

Б р а м а ч а р и н (брахмачарин) - ученик, изучающий веды в доме учителя до вступления в брак; религиозный подвижник, принявший обет безбрачия.

Б у д д а ("пробужденный", "просветленный") - индивид, достигший высшей ступени знания, окончательно освободившийся от действия закона кармы и передающий способ этого "освобождения" всему миру; по буддийской традиции, Будда исторический - один из неисчислимых будд бесчисленных миров и эпох. Это отсутствие уникальности и незаменимости радикально отличает его от основателя христианства.

Б х и к ш у - странствующий аскет, живущий милостыней.

Г а н д х а р в ы - полубожества, супруги небесных нимф - апсар, небесные певцы и музыканты.

Г у н а и г у н и - категории индийской религиозно-философской мысли, означающие свойство (условно "качество") и его носителя (условно "субстанцию").

Д ж а м б у - вид розовой яблони, Eugenia jambolana.

Д х а т у ("слой", "компонент") - многозначный термин, прежде всего обозначает свойства вещей.

Д х и а н а (дхьяна) - ступень медитации, достигается особыми психо-ментальными упражнениями, ведущими к трансформации в сознании адепта (его восприятии космоса, собственного "я" и т. д.).

Д э в а ("сияющий", "небесный") - бог ведийского, а затем индуистского и буддийского пантеона.

Д э в и ("сияющая", "небесная") - в индийских мифологиях супруга дэвы.

И ш в а р а ("господин") - персонифицированное божество; широко известный эпитет Шивы.

К а р м а ("действие") - важнейшее понятие религиозно-философской мысли Индии; означает "результирующий" баланс дел, которые совершены индивидом в "предшествующих" существованиях. Считалось, что он в значительной мере предопределяет факторы его "будущего" рождения.

К у м у д а - красный лотос, Nymphaea rubra.

К ш а т р и я -представитель военной аристократии, царь.

М у н и ("молчальник") - обозначение аскета в различных религиозных традициях Индии.

Н а г а - р а д ж и - цари нагов.

Н а г и - полубожественные существа, изображались со змеиным туловищем и человеческой головой (головами).

Н и р в а н а ("угасание") - одно из основных понятий буддийской религиозно-философской мысли; высшее, "неопределимое" состояние сознания и конечная цель жизни буддиста, полное прекращение действия закона кармы.

П а р а м а р т а (парамартха) - "высшая истина".

П а т а л и - красный цветок, Bigonia suaveolens.

Р а к ш а (ракшас - "кто охраняет" или "от кого охраняют") - устрашающие демоны индийской мифологии, выступали противниками уже не богов (как асуры), а людей.

Р и ш и - класс персонажей общеиндийской мифологии; первоначально под риши понимались поэты - патриархи ведийских кланов (отсюда семь "великих риши"), а затем наиболее почитаемые "мудрецы" и подвижники вообще; многим из них приписывается авторство основных религиозно-философских текстов.

С а м б о д х и - в буддизме "совершенное знание", "просветление".

С а с т р ы (шастры) - традиционные системы любого организованного знания в индийской культуре, включая и философские системы.

С у т р ы - основополагающие тексты традиционных индийских дисциплин знания, кодифицированные в виде прозаических афоризмов.

Ч а к р а в а р т и н ("вращающий колесо") - монарх, претендовавший на владение всеми землями (дословно: "по которым могли пройти колеса его колесницы").

 

ИМЕНА СОБСТВЕННЫЕ

А г а с т и я (Агастья) - один из семи "великих риши", считался сыном Митры и Варуны (одновременно) от апсары Урваши, известен своей страстью к супруге Сомы Рохини.

А г н и ("Огонь") - важнейшее божество ведийской мифологии, персонифицирует жертвенный огонь.

А г н и д а т т а - благочестивый и богатый брахман, который пытался сам решить сложные метафизические вопросы и нашел ответы на них в учении Будды.

А д ж а ("Нерожденный") - царь Солнечной династии, дед знаменитого героя Рамы.

А д ж а т а с а т р у (Аджаташатру) - сын Бимбисары (см. ниже), ведший упорные и успешные войны с соседями Магадхи; покровительствовал различным учителям-шраманам.

А и д а ("Происходящий от Иды") - матроним мифического царя Пурураваса; его полная драматизма любовь к нимфе Урваши стала популярным индийским вариантом сюжета любви смертного и богини; сюжет лег в основу драмы Калидасы "Мужеством добытая Урваши".

А л а в а или А л а в а к а - по буддийской мифологии, людоед-якша, обращенный в буддизм.

А м б а р и ш а ("Владыка неба"), Д р у м а ("Дерево"), В а с и т а (Васиштха - "Превосходнейший"), А т р е й я (Атрея - "Потомок Атри") - мифологические цари, практиковавшие аскезу в лесу, а затем вернувшиеся к мирской жизни.

А м р а (на яз. пали) - знаменитая куртизанка Вайшали, от которой Будда принял пищу и которая подарила свой парк буддийской общине.

А н а н д а - кузен и любимый ученик Будды, известный особой преданностью учителю; стал одним из руководителей раннебуддийской общины.

А н г а - один из аристократов, ставший буддийским монахом.

А н г и р а с - один из семи "великих риши", носитель особых жреческих функций в индийском пантеоне, посредник между богами и людьми.

А н у д ж а с а, В а д ж р а б а г у (Ваджрабаху - "С громовой палицей"), Д р у м а, В а т а д ж а н а -мифические цари прошлого, благополучно сочетавшие роскошь чувственной жизни с исполнением государственных и религиозных обязанностей.

А н у р у д х а, А н у р у д д а (Ануруддха) - кузен Будды; вначале не желал расставаться с удовольствиями царской жизни, но затем стал одним из первых учеников; ему приписываются оккультистские "подвиги".

А р а д а, А р а д а Р а м а - соответствует Арада Калама - знаменитый аскет, которого посетил Сиддхартха в поисках "высшего знания"; от его лица излагается одна из версий древней санкхья-йоги - важнейшего религиозно-философского направления, значительно повлиявшего на буддизм.

А с и т а ("Небелый", "Темный") - знаменитый риши, которому приписывается множество деяний.

А с о к а (Ашока -"Беспечальный") - знаменитый царь (III в. до н. э.) Маурийской династии, крупнейший покровитель и миссионер буддизма.

А т р и ("Едящий") - один из семи "великих риши"; его сын Дурвасас прославился особой гневливостью.

А у р в а ("Потомок Уру") - по индийской мифологии, внук риши Бхригу, спасенный своей матерью, которая спрятала от врагов его зародыш в своем бедре.

Б а с у н д а р а и С у н д а р а - соответствует Сунда и Упасунда - два брата-асура, вначале чрезвычайно дружные, но затем убившие друг друга из страсти к небесной нимфе Тилоттаме, посланной к ним коварным Брахмой.

Б и м б и с а р а (VI - вв. до н. э.) - первый из известных царей Магадхской династии; при нем началась экспансия Магадхи в Гангской долине.

Б р а м а (Брахма) - в индуистской мифологии одно из трех первоверховных божеств (наряду с Вишну и Шивой); с ним ассоциируется функция периодического миросозидания; истоки образа - персонификация абстрактного понятия Брахман. В буддизме весьма популярен Брахма-лока (мир тонкоматериальных и нематериальных форм).

Б р и г а с п а т и (Брихаспати - "Господин молитвы") - божество молитвы и жертвоприношения в ведийской мифологии (другое имя - Брахманаспати).

Б х р и г у (от глагола "пылать", "сиять") - один из семи "великих риши", пользовавшийся исключительным авторитетом в индуистском пантеоне и сделавший даже однажды Вишну верховным божеством.

В а л ь м и к и ("Муравейный") - полулегендарный составитель эпической поэмы "Рамаяна", именуемый "первым из поэтов"; ему приписывается изобретение эпического стихотворного размера шлоки.

В а с и т а (Васиштха - "Превосходнейший", "Богатейший") - один из семи "великих риши", олицетворение добродетелей брахманства; всю жизнь воевал с доблестным кшатрием Вишвамитрой.

В и а с а (Вьяса - "Разделитель") - легендарный "великий риши", к которому относят "разделение" гимнов вед, авторство пуран и великой эпической "оэмы "Махабхарата".

В и м а л а ("Незапятнанный") - мифический риши, известный подвигами умерщвления плоти.

В и с в а м и т р а (Вишвамитра - "Друг всех") - один из семи "великих риши", которому приписывается невероятная аскетическая сила, позволившая ему достичь небывалого, по индийским понятиям, результата - стать из кшатрия брахманом; по легенде, был соблазнен, однако, небесной нимфой Менакой. Так родилась знаменитая Шакунтала.

В р и д х а (Вриддха - "старец") - Имеется в виду "старец Парашара", известный из буддийской литературы как учитель йоги.

Г а д а и Н а д и - братья, обратившиеся в учение Будды после победы последнего над драконом на горе близ Гайи.

Г а у т а м а ("Потомок Готамы") - один из семи "великих риши", проклявший похотливого громовержца Индру за соблазнение его супруги Ахальи родовое имя Сиддхартхи, часто встречаемое в литературе.

Г и м а п а т и (Химапати) и Ватаджири - демоны, обитавшие, по буддийской мифологии, на горе Вибхарде и обращенные в учение Будды.

Д ж а и г и с а в ь я (Джайгишавья - "потомок Джигишу") - один из видных учителей древней санкхья-йоги.

Д ж а н а к а ("Порождающий") - по древнеиндийским преданиям, знаменитый царь Видехи (впоследствии территория личчхавов) и великий мудрец, интересовавшийся ритуалистическими и мировоззренческими вопросами, при дворе которого собирались виднейшие мудрецы-брахманы.

Д ж и в а ( к а ) - знаменитый врач Магадхи, лечивший царей, а затем ставший первым целителем в буддийской общине.

Д ж э т а - один из правителей Кошалы, предоставивший Будде свое имение; стал учеником Будды.

Д р о н а - брахман из Кушинагары, почитатель Будды, выступивший посредником в споре маллов с коалицией семи государств (во главе с Магадхой) за реликвии Будды.

Д р у м а - мифический царь, связанный с племенем шальвов, враждебным, согласно пуранам, роду Кришны.

Д э в а д а т т а - кузен и соперник Сиддхартхи, по преданиям, начал строить козни уже после неудачной попытки получить в жены Яшодхару, а затем смертельно враждовал с ним после вступления в буддийскую общину.

И д а - персонификация жертвенного возлияния (прежде всего молочного), дочь прародителя людей Ману и мать царя Пурураваса.

И к ш в а к у - в индуистской мифологии основатель Солнечной династии со столицей в древней Айодхье (совр Ауд), предок знаменитого героя Рамы.

И н д р а - глава богов ведийского пантеона, бог грома и молнии, предводитель воинства дэвов в их вечной борьбе с асурами, победитель грозного асура Вритры (основной индийский вариант мирового космогонического мифа), первый воин и сластолюбец.

К а к ш и в а т ("Обладатель укромного места") - известный риши.

К а л я Н а г а - царь нагов, которого можно ассоциировать с тысячеглавым змеем Шешей, по индийской космогонии, поддерживает землю и служит ложем для Вишну в мировом океане в период прекращения созидания космоса.

К а н ь д ж а н а - демон с горы Гайяширша, обращенный в учение Будды.

К а п и л а ("Красноватый") - полумифический мудрец, ему приписывается основание религиозно-философской системы санкхья.

К а с и а п а (Кашьяпа) - благочестивый и влиятельный брахман, живший на горе близ Гайи и обращенный со своими многочисленными последователями в учение Будды после победы последнего над страшным драконом.

К а у н д и н ь я, Д а с а б а л а к а с и а п а (Дашабалакашьяпа), В а г и п а (Вашпа), А с в а д ж и т (Ашваджит), Б х а д р а - пять бхикшу, с которыми Сиддхартха начинал свои аскетические упражнения, позднее он обратил их в свое учение.

К а у р а в а ("Потомок Куру") - Видимо, имеется в виду Дурьодхана, старший из кауравов, персонаж "Махабхараты", преследовавший двоюродных братьев - пандавов (основной сюжет поэмы), пока не погиб после битвы на Курукшетре.

К р и ш а с в а (Кришашва - "Тощий конь") - мифический добродетельный царь древности.

К р и ш н а ("Темный") - самое знаменитое воплощение Вишну (аватара), герой многочисленных легенд, в которых он выступает в качестве игривого юноши, героя-воина и религиозного учителя.

К у м а р а и А с и д а к а - два демона, друзья Алавы, обитавшие близ Вайшали и вынужденные духовной силой Будды принять его учение.

К у т а д а н т а - образованный и влиятельный брахман в Магадхе, обращенный Буддой после того, как тот стал советоваться с ним об устройстве жертвоприношения.

М а г а - К а л и (Махакали - "Великочерная") - в буддийской мифологии тетка Мары, ее облик напоминает супругу Шивы в образе Кали.

М а г е с в а р а (Махешвара - "Великий Господин") - один из популярнейших эпитетов Шивы.

М а д г а л и а й я н а (Маудгальяяна) - один из ближайших учеников Будды, прославившийся наряду с эрудицией и своими "сверхспособностями" (силы иддхи); вместе с Шарипутрой почитался в буддийской общине образцовым учеником.

М а й я или М а й я д э в и - дочь царя Супрабуддхи, супруга царя Шуддходаны, мать Сиддхартхи.

Манга, М а н д г а р и - соответствует Мандха - один из чакравартинов, соперничавший в могуществе с самим Индрой.

М а н д х а т р и ("Держащий ум") - мифический царь, родившийся, как и Сиддхартха, из бока, но не матери, а отца.

М а н у ("Человек") - мифический прародитель людей; индуистская мифология насчитывает четырнадцать Ману, живших в различные мировые периоды (манвантары); наиболее известен первый Ману - Сваямбхува (сын Брахмы), считающийся отцом семи "великих риши" и составителем "Законов Ману" - основного кодекса индуистского "обычного права".

М а р а, М а р а Д э в а р а д ж а ("Убивающий", "Разрушающий") - в буддийской мифологии олицетворение зла, извечный противник будд и бодхисаттв, искушающий их (как и обычных людей) чувственными страстями и страхом в целях препятствовать "просветлению"; в его свите множество негативных мужских и женских полубожеств, "отвечающих" за одну из страстей.

Н а н д а ("Радость") - один из кауравов, брат Дурьодханы, вместе с ним упорно преследовал пандавов.

Н а н д а - сводный брат Будды по отцу; по преданию, был обращен в монашество накануне своей коронации и свадьбы.

Н а н д а Б а л а д а - соответствует Суджата - дочь землевладельца деревни Сенани близ Урувелы; по преданию, принесла пищу истощенному аскезой Сиддхартхе.

П а н ь ч а с и к х а (Панчашикха - "Пятиглавый") - один из гандхарвов, посланный к Будде Индрой и воспевший на вине (известнейший индийский щипковый музыкальный инструмент) совершенства Будды и его учения.

П а р а с а р а (Парашара - "Разрушитель") - сын или внук риши Васиштхи и отец Вьясы, предок героев "Махабхараты", полюбивший Кали, дочь рыбы.

П а т а л и и П а т а л а - известные демоны, обитавшие в магадхской деревушке и обращенные Буддой.

П р а д ж а п а т и Г а у т а м и, она же Г а у т а м и и Г о т а м и - сестра Майи, тетка и кормилица Сиддхартхи; впоследствии приняла буддизм.

П р а й я н т и к а - один из брахманов-аскетов Магадхи, принявший учение Будды.

П р а с э н а д ж и т - могущественный царь Кошалы (V в. до н. э.); вел борьбу с Магадхой за гегемонию и очень интересовался различными религиозно-философскими учениями.

П р и т х у, П р и т х и ("Широкий") - сын мифического царя-тирана Вену; родился из руки своего отца, которой был убит прогневленными им риши.

П у р и д ж и в а н а - сын богатого магадхского аристократа, обращенный Буддой.

Р а г у л а (Рахула) - единственный сын Сиддахартхи, рожденный в день ухода его из дворца; впоследствии неоднократно получал наставления от отца, пока не достиг степени архата ("совершенный").

Р а м а ("Темный") - герой эпической поэмы "Рамаяна", знаменитый царь Айодхьи, сын Дашаратхи, почитался в качестве одного из основных воплощений (аватар) Вишну; как свидетельствует поэма, когда отец хотел провозгласить его наследником, мачеха изгнала его в лес на четырнадцать лет, которые он провел в аскетических подвигах.

Р а т и ("Наслаждение"), П р и т и ("Удовлетворение"), Т р и ш н а ("Жажда") - три дочери Мары; они олицетворяют три похоти, которые переданы их именами.

С а к и (Шачи - "Дающая помощь") - супруга Индры.

С а к р а (Шакра -"Могучий") - популярнейший эпитет Индры.

С а к ь я - м у н и (Шакья-муни - "Молчальник из шакьев") - имя Сиддхартхи, отличающее его в буддийской мифологии от других будд.

С а м б х у (Шамбху -"Милостивый", "Благодетельный") - эпитет многих богов, в данном случае Шивы, супруга "Горянки" Парвати.

С а н т а н у (Шантану - "Благотелый") - мифический царь, женатый на богине Ганге и Сатьявати, отец Бхишмы - двоюродного деда кауравов и пандавов.

С а р а с в а т и ("Обладающая водой", "Изящная") - в ведийской мифологии богиня одноименной реки, позднее супруга Брахмы, покровительница красноречия и мудрости, изобретательница санскрита и алфавита, патронесса наук и искусств.

С и в а (Шива -"Благой") - один из трех верховных богов индуистского пантеона, носитель одновременно созидательной и разрушительной космической энергии, плодородия и аскетической силы.

С и д д х а р т а (Сиддхартха - "Исполнивший свое назначение") - основное имя сына Шуддходаны и Майи, до того как он стал Буддой.

С о м а - ведийское божество, третье по значению после Индры и Агни, связанное с луной; название галлюциногенного напитка, который употреблялся во время торжественного ритуала.

С у б х а д р а - последний из обращенных Буддой житель Кушинагары, принадлежавший до этого к секте паривраджаков - странствующих аскетов.

С у д д х о д а н а (Шуддходана) - отец Сиддхартхи, царь шакьев и, соответственно, Капилавасту; дословно имя значит "Питающийся чистым рисом".

С у л а, Ч у р н а, Н и а г р о д х а (Ньягродха), Ш р и к у н т а к а - первые из обращенных жителей Магадхи на двенадцатый год проповеднической деятельности Будды.

С у н д а р и ("Прекрасная") - одна из небесных нимф - апсар, соблазнительница "великих риши".

С у р а (Шура - "Герой") - один из аристократов племени ядавов, отец Васудэвы и дед Кришны.

С у р и а к а (Сурьяка) - См. Сурья-Дэва.

С у р ь я - Д э в а ("Божество-Солнце") - ведийское солярное божество, занимавшее важное место и в индуистском пантеоне.

Т и м б и л а или К и м б и л а - один из родичей Будды, обращенный им вскоре после посещения Капилавасту.

У д а й и (Удайин) - сын пурохиты (жреца) Шуддходаны, уговаривавший Сиддхартху вернуться к радостям царской жизни.

У д р а ( к а ) - один из древних учителей йоги, наставник особой медитативной практики.

У п а г а (Упака) - обращенный Буддой брахмачарин; по другим буддийским версиям, адживик - последователь антибрахманистского (и в еще большей мере антибуддийского) натуралистическо-фаталистического направления древнеиндийской мысли.

У п а л и - один из первых учеников основателя джайнизма Джины Махавиры (в палийских текстах ему соответствует Нигантха Натапутта), вступивший в полемику с Буддой, но перешедший после этого в буддийскую общину.

У п а т и ш и я - собственное имя Шарипутры.

Ч а н д а к а - друг и возница Будды, родившийся с ним в один день и присоединившийся впоследствии к буддийской общине.

Ч а н д р а д э в а ("Бог Луны") - эпитет Сомы, породившего Будху (олицетворение планеты Меркурий) от жены Брихаспати, когда та совершала жертвенные возлияния.

Ч и а в а н а (Чьявана) - сын риши Бхригу, замечательный по своей целеустремленности подвижник, простоявший на берегу озера до тех пор, пока наконец на нем не вырос большой муравейник.

Ч у л а - один из богатых купцов Раджагрихи.

Ч у н д а - ремесленник-кузнец, пригласивший Будду в свою рощу и из лучших чувств угостивший Будду мясом, что вызвало у последнего предсмертную дизентерию.

Ш а р и п у т р а ("Сын Шари") - один из главных учеников Будды, которому приписывается особая способность к созерцательной практике. Ближайший друг Маудгальяяны.

Ш у к р а ("Светлый") - наставник и жрец асуров, оживлявший их в войнах с дэвами; олицетворяет планету Венера.

Я м а ("Узда") - мифологический царь предков и божество, определяющее судьбу усопших, "обитает" в нижнем регионе мира.

Я с а с (Яшас) - один из первых последователей Будды, аристократ Бенареса, чья история как бы дублирует отдельные эпизоды жизненного пути самого Сиддхартхи.

Я с о д х а р а (Яшодхара) - кузина-супруга Сиддхартхи и мать Рахулы, на которой он женился, победив на состязании в силе и ловкости всех прочих претендентов из рода шакьев, в том числе своего будущего соперника Дэвадатту.